Зеленый Смарагд

– Ну не преувеличивай, – дохнула мне в ухо Лесли. – Если этот тип хотя бы вполовину похож на своего братца, то он через неделю разобьёт мне сердце.

– Ну и что? – Я хлопнула её по плечу. – Оно ведь из марципана, его можно слепить заново!

– Не смейся над этим. Сердце из марципана – это метафора, которой я действительно горжусь.

– Ну да. В один прекрасный день тебя процитируют все календари мира. «Сердца не разбиваются, потому что они сделаны из марципана. Метафора мудрой Лесли Хэй».

– К сожалению, неверно, – раздался голос позади нас. Голос принадлежал нашему преподавателю английского мистеру Уитмену, который и сегодня выглядел слишком хорошо для учителя.

Я бы охотно спросила его, что он, собственно, понимает в женских сердцах, но в присутствии мистера Уитмена лучше было не высовываться. Он, как и миссис Каунтер, охотно раздавал дополнительные домашние задания на всякие экзотические темы, а его свободная манера держаться не мешала ему при случае проявлять полнейшую непреклонность.

– Простите, что тут неверного? – Лесли отбросила всякую осторожность.

Он посмотрел на неё и покачал головой.

– А я думал, что мы достаточно долго обсуждали различия между метафорами, сравнениями, символами и образами. Выражение «разбитое сердце» можно причислить к метафорам, но марципан – это, очевидно, что?

Да кого это, чёрт возьми, интересует? И с каких это пор урок начинается в коридоре?

– Символ… э-э-э… сравнение? – спросила я.

Мистер Уитмен кивнул.

– Хотя и довольно плохое, – сказал он со смехом. Потом его лицо снова стало серьёзным. – Ты выглядишь усталой, Гвендолин. Всю ночь не спала, думала и не могла понять этот мир, да?

Да, но… его это совершенно не касается. И пусть он оставит для себя этот свой сочувственный тон!

Он вздохнул.

– Для тебя всё это, наверное, оказалось чересчур сложным. – Он покрутил на пальце кольцо-печатку, указывающую на его принадлежность к Стражам. – Чего и следовало ожидать. Может быть, пускай доктор Уайт что-нибудь тебе пропишет, чтобы ты хотя бы ночью могла отдохнуть. – На мой удивлённый взгляд он ответил обезоруживающей улыбкой, затем развернулся и прошествовал в класс.

– Я ослышалась или мистер Уитмен только что посоветовал мне принимать снотворное? – спросила я Лесли. – То есть предварительно заметив, что я дерьмово выгляжу?

– Да, ему бы очень этого хотелось! – фыркнула Лесли. – Днём марионетка Стражей, ночью одурманена – только чтобы тебе в голову не лезли вредные мысли. Но с нами это не пройдёт. – Она энергично убрала с лица прядку волос. – Мы им покажем, что они тебя фатально недооценивают.

– Э-э-э, – начала я, но Лесли посмотрела на меня с железной решимостью.

– Куём базовый план, первая перемена, туалет для девочек.

– Есть! – ответила я.

Мистер Уитмен, кстати, был неправ: я совершенно не выглядела усталой (я это неоднократно проверила на переменах, разглядывая себя в зеркало в туалете), и странным образом я себя таковой и не чувствовала. После наших ночных бдений я довольно быстро заснула, и кошмары меня не мучили. Может быть, мне даже снилось что-то хорошее, потому что в волшебные секунды между сном и явью я ощутила себя уверенной и полной надежды. Но с окончательным пробуждением печальные факты снова проникли в моё сознание, и в первую очередь этот: «Гидеон притворялся».

Но в моём сознании осталось и немного волшебной надежды. Возможно, потому, что мне наконец удалось проспать пару часов подряд, а может быть, во сне мне стало ясно, что чахотка нынче лечится. Или просто мои слёзные железы истощились.

– Как ты думаешь, может быть, Гидеон хотя и запланировал влюбить меня в себя, но потом на самом деле – так сказать, по ошибке – сам в меня влюбился? – осторожно спросила я Лесли, когда мы после уроков собирали учебники в сумки. Ради сохранения ясной головы при ковке базового плана я всё утро избегала этой темы, но сейчас мне необходимо было об этом поговорить, иначе я бы лопнула.

– Да, – после короткой паузы ответила Лесли.

– В самом деле? – поражённо спросила я.

– Может быть, именно это он хотел вчера тебе сказать. Ведь мы всегда ужасно нервничаем на фильмах во время искусственных недоразумений, которые обеспечивают напряжение до наступления хэппи энда. И которых бы не было, если бы у героев в эти моменты было получше с коммуникацией.

– Точно! Как раз те места, на которых ты всегда кричишь: «Ну скажи же ему, глупая корова!».

Лесли кивнула.

– Но в фильмах всё время что-то случается. Собака прокусила телефонный кабель, гадкая соперница не передала сообщение, мать сказала, что она уехала в Калифорнию… ну, ты знаешь! – Она протянула мне щётку для волос и испытывающе поглядела на меня. – Ты знаешь, чем больше я об этом думаю, тем менее вероятным представляется мне, что он НЕ мог в тебя влюбиться.

От облегчения у меня на глазах выступили слёзы.

– То есть он всё равно негодяй, но… я думаю, что я могла бы простить его.

– Я тоже, – сказала Лесли с сияющим взглядом. – У меня с собой есть водостойкая тушь и блеск для губ – хочешь?

Ну, не повредит.