Читаем Зелень. Трава. Благодать. полностью

— Ему правда стоит надеть костюм, — повторяю я, обращаясь уже непосредственно к ней.

— Что? А, хорошо. Сейчас принесу. — С этими словами она, нервно поеживаясь под струей холодного воздуха, свистящей из кондиционера, идет к креслу, на котором валяется костюм в полиэтиленовом пакете.

— Не буду это надевать, — надувается Арчи.

Она оставляет костюм и возвращается к себе на диван, садится. Тут самое время мне прийти на помощь.

— Нет, будешь, — говорю ему я.

— Нет, не буду.

— Нет, будешь.

— Нет, не буду.

— Нет, не будешь.

— И не надейся, на такое не поймаешь, — говорит Арчи. — Я тоже «Багза Банни» смотрел.

— Даже если я стану тебя умолять? — спрашиваю я.

— Тогда возможно. Можешь начинать, — говорит он.

Я падаю перед ним на колени.

— Арчи, пожалуйста, будь так добр, надень костюмчик. Я люблю тебя и хочу от тебя ребенка. Ты выйдешь за меня замуж?

Арчи смеется:

— Ну вот, уже двое Тухи просят меня выйти за них замуж.

— Сес предлагала тебе на ней жениться? — спрашиваю я.

— Вроде того, только Сес ведь не предлагает. Она мне приказывает, — сетует он.

— Сам виноват, тряпка, — говорю я ему, все еще стоя на коленях лицом к лицу с ним.

— Ммм, ну ладно, я готов, Генри.

— Круто, — говорю я. — Выдвигаемся.

Я быстро хватаю костюм с кресла, в надежде успеть убраться восвояси до того, как покажется мистер О’Дрейн. Опоздал, бля. Он уже спускается по лестнице. Маленький, щуплый чувак, пять футов и шесть дюймов ростом и весом от силы сорок фунтов: темные усы, волосы с аккуратным пробором посередине, которые стали абсолютно седыми уже через неделю после аварии. До смерти Мэган он был крупной шишкой в профсоюзе кровельщиков. Частенько мелькал в новостях во время забастовок — неизменно в очень стильных костюмах — и говорил всегда без надрыва, но по делу. Теперь он носит исключительно синие боксерские шорты и белые футболки, заикается и мало что соображает.

— Пппприввет, Ссстивен, — говорит он мне.

— Это Генри, пап, — поправляет его Арчи.

— Все ппппоппппрежнему в фффффутббббол игггграешь? — отрешенно спрашивает мистер О’Дрейн.

— Это Генри Тухи, пап. Генри. Скажи ему, мам. Мам? Мам!

На стене начинают бить часы. Родители Арчи оба одновременно подпрыгивают как ужаленные.

— Что, сладкий мой? — спрашивает миссис О’Дрейн.

— Папа опять называет Генри Стивеном, — жалуется Арчи.

— Ой, Арчи, веди себя там как надо, — говорит ему она, словно робот, повторяющий слова вслед за мамашей из телесериала.

— Ладно, в общем, вот ГЕНРИ, он отведет меня на свадьбу, — говорит Арчи. — О’кей?

Нет ответа. Мы поворачиваемся и направляемся к двери.

— На свадьбу? — спрашивает миссис О’Дрейн. — Что за свадьба? Ничего не слышала.

— И вы тоже идете. Мы там с тобой договорились встретиться, помнишь, мам? — терпеливо и спокойно спрашивает Арчи.

— Ах, да, и правда, — отвечает она, хмурясь и силясь что-то вспомнить.

— Ладно, пока, — прощается Арчи. — Пойдем, Генри.

— А кто такой Генри? — спрашивает мистер О’Дрейн.

Я беру Арчи под мышки, вытаскиваю из инвалидного кресла, спускаюсь вместе с ним на тротуар и усаживаю его на нижнюю ступеньку лестницы. Затем возвращаюсь за креслом. И последнее: нужно захватить костюм с пола у порога. Внутри мистер О’Дрейн наливает себе выпить и тут же, одним судорожным глотком осушает стакан. Миссис О’Дрейн оглядывается по сторонам и спрашивает в пустоту: «А где Арчи?» Выхожу на улицу, хватаюсь за ручки инвалидного кресла — совсем как за руль велосипеда. Арчи запрокидывает голову и смотрит прямо в небо.

— А хорошо сегодня солнце греет, — говорит он. — Аж лицу приятно.

— Да, еще как приятно, — соглашаюсь я.

И мы едем дальше.

Гарри Карран в непонятках.

— А почему ты спрашиваешь, не тяжело ли мне дышать? — спрашивает он меня.

— Да сдается мне, твоя долбаная экипировка препятствует циркуляции воздушных потоков, — говорю я и мельком бросаю веселый взгляд на Арчи, который смеется вместе со мной. Сегодня Гарри у нас в спортивной форме небесно-голубого цвета в обтяжечку: на нем футболка с V-образным воротом и короткие шорты, и то и другое с белым кантиком; подтянутые до самых колен полосатые гетры; в дополнение ко всему на шее болтаются спортивные очки.

— А, понял. Так все дело в костюме. Это говорит о том, как мало вы смыслите в эргономии.

— Эргономия — это что-то вроде «зацени мои шары»? — интересуюсь я.

— Нет, это значит «посмотрите, ребята, какая у меня задница», — поясняет Арчи.

— Очень смешно, — говорит Гарри. — Нам пора двигать. Ювелирный сегодня закроется рано.

— Сначала за Бобби Джеймсом, — напоминаю ему я.

— А ты уверен, что сто́ит? — жалобно спрашивает Гарри. — Он где сейчас вообще?

— Да вон он, у себя на газоне, собачье дерьмо собирает, — говорю я.

— И правда.

Со смехом мы проделываем путь в шесть шагов до его газона. С места в карьер Джеймси, который подчас сплетничает не хуже любой девчонки, начинает пересказывать нам байки про вчерашнюю драку, сам продолжая при этом собирать совком какашки за Боргардтом и не расставаясь с батончиком «Поп-Тарт».

— Вчера в Тэк-парке у Ральфа Куни был ствол, — сообщает он нам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Английская линия

Как
Как

Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» («Free Love», 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» («Like», 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» («Other Stories and Other Stories», 1999). Роман «Отель — мир» («Hotel World», 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года. Любовь и жизнь — два концептуальных полюса творчества Али Смит — основная тема романа «Как». Любовь. Всепоглощающая и безответная, толкающая на безумные поступки. Каково это — осознать, что ты — «пустое место» для человека, который был для тебя всем? Что можно натворить, узнав такое, и как жить дальше? Но это — с одной стороны, а с другой… Впрочем, судить читателю.

Али Смит , Рейн Рудольфович Салури

Проза для детей / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Версия Барни
Версия Барни

Словом «игра» определяется и жанр романа Рихлера, и его творческий метод. Рихлер тяготеет к трагифарсовому письму, роман написан в лучших традициях англо-американской литературы смеха — не случайно автор стал лауреатом престижной в Канаде премии имени замечательного юмориста и теоретика юмора Стивена Ликока. Рихлер-Панофски владеет юмором на любой вкус — броским, изысканным, «черным». «Версия Барни» изобилует остротами, шутками, каламбурами, злыми и меткими карикатурами, читается как «современная комедия», демонстрируя обширную галерею современных каприччос — ловчил, проходимцев, жуиров, пьяниц, продажных политиков, оборотистых коммерсантов, графоманов, подкупленных следователей и адвокатов, чудаков, безумцев, экстремистов.

Мордехай Рихлер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Марш
Марш

Эдгар Лоренс Доктороу (р. 1931) — живой классик американской литературы, дважды лауреат Национальной книжной премии США (1976 и 1986). В свое время его шедевр «Регтайм» (1975) (экранизирован Милошем Форманом), переведенный на русский язык В. Аксеновым, произвел форменный фурор. В романе «Марш» (2005) Доктороу изменяет своей любимой эпохе — рубежу веков, на фоне которого разворачивается действие «Регтайма» и «Всемирной выставки» (1985), и берется за другой исторический пласт — время Гражданской войны, эпохальный период американской истории. Роман о печально знаменитом своей жестокостью генерале северян Уильяме Шермане, решительными действиями определившем исход войны в пользу «янки», как и другие произведения Доктороу, является сплавом литературы вымысла и литературы факта. «Текучий мир шермановской армии, разрушая жизнь так же, как ее разрушает поток, затягивает в себя и несет фрагменты этой жизни, но уже измененные, превратившиеся во что-то новое», — пишет о романе Доктороу Джон Апдайк. «Марш» Доктороу, — вторит ему Уолтер Керн, — наглядно демонстрирует то, о чем умалчивает большинство других исторических романов о войнах: «Да, война — ад. Но ад — это еще не конец света. И научившись жить в аду — и проходить через ад, — люди изменяют и обновляют мир. У них нет другого выхода».

Эдгар Лоуренс Доктороу

Проза / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги