Гандива задумчиво хмыкнул. В голове не укладывалось, как можно не настаивать, если цель – собрать опросники полностью. У всех пятерых. И ради этой цели он готов был свернуть горы. Важно показать Дее, что она не зря доверяет ему – на будущее пригодится. Но дабы не разжигать конфликт, он кивнул. Удостаивать реаниматора долгих объяснений он считал излишним.
Дверь снова отъехала, и из коридора повалил густой неприятный запах. Гандива задержал дыхание, наблюдая, как реаниматор покидает помещение. Воспользовавшись одиночеством, он достал новую салфетку и тщательно вытер столешницу. Едва заметные желтоватые разводы, отпечатавшиеся на белоснежной экоткани, подтверждали, что он волновался за своё благополучие не напрасно.
Не прошло и минуты, как реаниматор вернулась. Рядом семенил крупный черноволосый парень, обвязанный силиконовыми ремнями. Для обладателя спортивного телосложения пациент выглядел жалко. Но взгляд гостя был на удивление трезвым – таких глаз не встретишь у диссоциировавшего.
Реаниматор хлопнула ладонью по стеновой панели, и от противоположной стороны стола за преградой перегородки отъехало мягкое кресло. Ослабив ремни, женщина указала пациенту на сидение, и тот, не сопротивляясь, опустился на мягкую подушку. Жадные, но чистые глаза уставились на Гандиву сквозь инертное стекло.
– Меня зовут Гандива 2, – представился Гандива, следуя инструкции.
– Это имеет значение? – пациент вскинул хорошо очерченные чёрные брови.
– Я полагаю, что Вы тоже должны назвать своё имя.
– Мне говорят, что его не существует, – отрезал тот. – В таком случае, что прикажете называть?
Гандива оторопел. Такое не входило в его планы. Разум судорожно искал идеи, которые можно было бы применить на практике, но вновь и вновь натыкался на глухую стену. Чего же стоило ему осознать однажды, что гибкость мышления и сообразительность не входят в перечень его достоинств!
– Как это так? Имя – это всего лишь набор звуков, которого не может не существовать. Скажите, как зовёте себя сами, – наконец, подобрал Гандива лучший ответ.
Несколько секунд пациент удивлённо таращился на Гандиву. Вялая мимика и чрезмерно расслабленная поза, несмотря на ремни, косвенно вещали о том, что подопытного всё ещё спасали сильнейшими препаратами, пресекая явления острой фазы. Но было в его взгляде нечто, не дающее Гандиве покоя. Трезвость. Осознанность. Полная принадлежность этому миру. Такого не встретишь у истинных диссоциировавших. Эмоции, отчаянно пытающиеся прорваться сквозь расслабленную безмятежность маски, настораживали. Они сочились отовсюду: из нервозно дёргающихся уголков рта, из снисходительных прищуров век; но не могли преодолеть стены, возведённой психотропными препаратами. Должно быть, изнутри беднягу разрывала настоящая буря.
– Развяжите меня, – попросил гость реаниматора. – Я клянусь, что буду хорошим.
– Смотри у меня, – реаниматор, наконец, освободила пациенту руки. – Будешь озоровать – немедленно позову Таисс.
Пациент, почувствовав свободу, откинулся на спинку кресла и вытянул перед собой руки, задумчиво рассматривая крепкие мозолистые пальцы.
– Гай, – произнёс он, наконец. – Гай из клана Лазовски. С Девятого Холма.
– Гай, – повторил Гандива, таращась в листок-опросник. – Отлично. Вы помните, как попали в лечебницу?
– Я бежал, – Гай задумчиво почесал лоб. – Всё вокруг внезапно изменилось, и я не мог ничего с этим поделать. Я не знал, куда деваться. Потом меня остановила добрая женщина и стала расспрашивать, а я ничего не мог ответить. И тогда появились эти люди и привезли меня сюда.
– А когда всё поменялось? – Гандива ненароком коснулся ладонью сидения и поспешил обтереть пострадавшее место салфеткой. – С чем это было связано? Расскажите об этом моменте подробнее.
Реаниматор за спиной Гая недовольно покачала головой. Инициатива и добропорядочность Гандивы явно не приходились ей по вкусу. Но он, пленённый перфекционизмом и желанием показать себя с лучшей стороны, не собирался отказываться от намеченного.
– Я хотел ударить того парня, – взгляд Гая помутился. – Нахала с длинными волосами. На меня налетела Бессамори, а потом… Вспышка. Эйфория. И всё неожиданно изменилось. Весь мир вокруг меня.
– Гай утверждает, что прожил всю жизнь в мире, похожем на средневековый, – с явным недовольством пояснила реаниматор. – Это очень распространённая ныне модель бреда. Возможно, неизвестные злоумышленники испытывают на подопечных психотропное оружие, вызывающее диссоциацию, одновременно инактивируя их чипы.
– Что за Бессамори? – поинтересовался Гандива.
– Подружка старая, – Гай махнул рукой. – Распутница Бессамори. Дочь Анацеа Бессамори, пророка Совета. Я хотел немного проучить мерзавку за то, что играла моим сердцем. Но этот парень выступил в её защиту. Околдовала, видно, его, овца паршивая.
– Парень? – Гандива снова потерял нить разговора, но нужно было что-то сказать, дабы не выглядеть некомпетентным. Вопросы анкеты не предусматривали такого поворота событий и касались восприятия субъектом мира реального.