Заземление

– Помогите… – простонал Гай, теряя прыть. Кончики его пальцев подрагивали как желе. – Я ведь просто домой хочу…

– Мы найдём твой дом, Гай, – реаниматор осторожно коснулась его плеча и подтолкнула к выходу. Он больше не сопротивлялся и, шурша тапками, покорно последовал за нею. – Я обещаю тебе.

– А если туда нет пути? – Гай на мгновение застыл в проёме. Тёмная тень, растущая от его ног, расстелилась по полу коридора и, надломившись у плинтуса, поползла вверх по стене.

– Быть такого не может, – реаниматор наигранно улыбнулась ему. – Вот сейчас поспишь, примешь свои таблетки и подумаешь на свежую голову. Может, ещё что-нибудь нам расскажешь.

Воспользовавшись передышкой, Гандива вытащил из упаковки дезинфицирующую салфетку и обтёр руки. На всякий случай. Приятный аромат свежести наполнил помещение. Немного подумав, Гандива извлёк ещё одну и вытер стол. Закончив, оценивающе посмотрел на белоснежный квадрат салфетки. Ни одного развода не отпечаталось на экоткани. Но Гандиве по-прежнему казалось, что всё вокруг замарано отвратительной грязью, которую не видно невооружённым глазом… Грязью, что никогда не отмоется.

«Успокойся», – произнёс он мысленно, подавляя тревогу и прогоняя болезненные воспоминания. Железный самоконтроль не подвёл его и на этот раз. Стол неожиданно засиял безупречно начищенной гладью, и Гандива с облегчением выдохнул.

Жаль только, что до самого конца придётся созерцать эти отвратительные жирные разводы на стекле…

4

26 июня 2340 г

Гандива спускается на первый этаж, сонно шаркая тапками. Пряный аромат свежесваренного кофе уже разливается по коридору. Он принюхивается, как гурман, и уголки его губ трогает улыбка. Мама всегда кладёт щепотку корицы в горячий напиток. Значит, она ещё не ушла. Интересно, почему?

Прозрачные двери разъезжаются, открывая проход на белоснежную кухню. Стёкла окна мерцают радужными переливами, стреляют бликами в купол потолка.

Да, мама здесь. Она потягивает кофе, распластав ладони по столу.

– Доброе утро, мой мальчик, – лучезарная улыбка отпечатывается морщинками в уголках её глаз.

– Взаимно, – Гандива с охотой отвечает на её улыбку. Иногда ему кажется, что мама – единственный человек, которому он способен искренне и с чувством улыбаться. – Ты ещё не на работе? Но почему?

– Взяла отгул, – поясняет мать, отпивая кофе. – Хочу побыть с любимым сыном в первый день его каникул.

– Их у нас будет ещё очень много, – согревая ладони о припотевшее стекло бокала, Гандива садится рядом. – Если быть более точным, целых шестьдесят семь!

Мама отводит взгляд и неожиданно меняется в лице.

– Боюсь, что нет.

Бокал скользит в ладонях, угрожая упасть. Слова застревают в горле вместе с колкими крошками удушья. Ещё вчера утром, провожая его на последний экзамен, мать строила радужные планы. Она обещала выпросить у начальства отпуск и съездить с ним на северную окраину Иммортеля на пару недель. На элитную базу отдыха с горнолыжным курортом. Туда, где круглый год под огромным куполом лежит искусственный снег. Гандива, окрылённый, шёл в группу, согревая сердце мыслями о снеге в летние каникулы. Пропуск в Далион – настоящая роскошь, которой редко удостаивается даже городская элита! Но если мама обещала, значит, дядя уже всё решил. Всё схвачено.

А что же теперь?

– А как же поездка в Далион? – слова срываются с губ, как пули.

– В другой раз, – мать виновато опускает глаза. – Прости меня, дорогой. Я думала, что всё будет хорошо. Но сегодня утром, когда я забирала твой годовой аттестат, мне вручили это.

Белый конверт из тонкого пластика скользит по столу и останавливается около Гандивы. Он касается безупречно гладкой поверхности. Холодок свербит под ложечкой – дурацкое предчувствие неладного. Отпечатки пальцев тают, едва он поднимает ладонь.

– Санкции? – вопросительно произносит он. – За что?

– Будет лучше, если я прочту тебе это.

– Я сам! – Гандива распечатывает конверт. – Я хочу скорее узнать правду.

– Гандива, нет! – мать пытается вырвать конверт у него из рук, но лишь разливает кофе.

– Я же сказал, что сделаю это сам. Читать я умею.

Гандива достаёт из конверта толстый буклет. Белоснежный картон, красные буквы. Следом на стол падает сложенный вчетверо лист бумаги.

– Социализатор каникулярного пребывания?! – о, это пренеприятнейшее удивление. – Туда ведь только изгоев отправляют…

– Ты не изгой, Гандива, – поясняет мама. – Прочти внимательно.

– Презумптор?! – Гандива словно слышит свои слова со стороны. – Что это такое?

– Читай же дальше.

Чёрный рой ровных печатных букв бьёт по глазам. Строчки пляшут и разъезжаются. Белый пластик буклета кажется неимоверно ярким. Каждое слово – как клеймо в подсознании.

– Уважаемые Мария 1448 и Лариэт 12. Уведомляем вас, что, согласно исследованию, проведённому в рамках программы социализации пре-имаго… – слова застывают на губах. – Я ничего не понимаю.

– Это я виновата, – мама вытирает глаза.

– Ваш сын Гандива 2 является презумптором в коллективе своего класса? – вопросительно произносит Гандива. – Звучит гордо.