Завтрашний царь. Том 2

– Государь… – сказал Ознобиша. – Твоя сестра однажды поведала мне: благородный Космохвост перечислил верных людей в городах Андархайны, в том числе и в Шегардае.

Эрелис кивнул.

– Я надеюсь, эти люди живы по сей день и клятв своих не забыли.

«Не бывает правления, приветствуемого всеми и каждым… – вздохнул про себя Ознобиша. – Любовь народа непостоянна. Сегодня ты хозяин города, а завтра скрываешься от гнева толпы…»

Эрелис подслушал его мысли. Улыбнулся:

– Верные люди будут полезны нам, когда сестра выберется гулять.

Они сидели в царских жилых санях. Воистину царских. Эрелису их подарил владыка Хадуг, понимавший, что сам на них никуда уже не поедет. Сани, запряжённые четвернёй, были раза в два шире обычных. Разгороженные пологи без тесноты вмещали царят и обоих заменков, а посередине стоял крепкий стол. За ним редко ели. Столешницу занимал ворох свитков, прижатых загадками – деревянными хасинскими, глиняными шегардайскими. Прекрасные плотные листы, добытые не иначе изволением хранителя Нерыбы, упорно порывались скрутиться, пряча подробный чертёж звёздного шара. Тадга с Сизарём догнали царский поезд уже на ходу. Тадга торопливо обнял Мартхе – и сунул другу тяжёлую, как палка, скатку листов, обёрнутую простой мешковиной. Рассмотрев предивно исполненные чертежи, Ознобиша задумался: а не зря ли он взял с собой Смоголя, проявившего себя одной только смелостью?

Он вдруг спросил Эрелиса:

– А как ты сам мечтал бы жить, государь?

Говорили вполголоса. За меховой полстью спала Эльбиз, набегавшаяся по снегу.

– У меня мечты свинопаса, – усмехнулся Эрелис. – Я воображаю себе дом. Не угол наёмный, не чулан у правящих братьев… дом, где я владыка. Избу, тёплую печь. Жену и детей, чтобы ждали меня с объездов земель. Или из похода, если дядя Сеггар позовёт.

«Теперь ты сам будешь указывать Сеггару, куда ему походом идти…» – мысленно возразил Ознобиша.

– А рядом жила бы с мужем Эльбиз, – сощурился царевич, взгляд ожил, заблестел. – И ещё хоромину для дорогих гостей, вроде Злата.

Молодой промышленник был извещён о празднестве в Шегардае. Купцы везли весть и Сеггару, но ответа от вольного воеводы пока никто не доставил.

Из полога долетел сонный голос:

– Чуть отвернись, меня опять на посад? За околицу отселяют?..

Посмеялись. Эрелис вернулся с неба на землю:

– Мне жаль, Мартхе. Тебе не дали толком произнести подношение. Я очень хотел, чтобы высокоимённые оценили твой ум.

Ознобиша, давно переросший досаду, лишь улыбнулся:

– Ты одобрил мои разыскания, государь, других похвал не потребно.

– Вот приедем, – Эрелис весомо положил на скатерть ладонь, – призову старцев города, и ты повторишь. Ты искал написанное об отце, а они его знали.

«Ты весь впереди, ты мыслями уже там, – отметил Ознобиша. – Как же ты радуешься свободе, пусть не столь явно, как Эльбиз…»

– Воля твоя, государь. Заодно на них поглядим, последим.

– Ты о чём, Мартхе?

Эльбиз высунулась из полога, растрёпанная, румяная спросонья:

– Боишься, станут перечить? Непочтительное скажут?

– Бояться не боюсь, – сказал Ознобиша. – А вот открыться понудить надеюсь.

– Почему ты об этом заговорил?

Ознобиша некоторое время молчал. Неворотимый шаг… сколько таких он уже сделал? И который станет последним?

– Мартхе, ты о чём-то умалчиваешь…

Ознобиша глубоко вздохнул и решился.

– На твоём суде, – начал он, – мне не потребовалось оглашать законы. Так вышло, что вместо этого я больше наблюдал и оценивал.

Упряжка двигалась размеренным шагом, светильник покачивался, тени плавно гуляли по стенам и потолку. Эрелис зримо помрачнел, встревожился:

– Я хочу услышать твою правду, райца.

– Сперва я осмысливал природу тяжб, отданных твоему суждению, – сказал Ознобиша. – Я пытался понять, почему владыка распорядился именно о таком их порядке. Это было просто. Тогда я стал смотреть глубже… и понял кое-что более важное.

– Такое, что решаешься изложить только сейчас?

– Да, государь. Я многократно взвешивал свои выводы, опасаясь…

– Осудить несудимого, – уверенно предположила Эльбиз.

– Я боялся направить мысль государя по ложному следу.

Эрелис спросил:

– Так что же тайного и угрозного ты заметил?

– Я… этот райца… Тогда, в лодочном сарае, праведный Гайдияр не просто бился с тобой.

Эрелис окончательно помрачнел:

– Ну да. Он меня валял, как щенка.

– Он душил тебя, – сказал Ознобиша.

– Ты о чём? – сразу подобрался Эрелис.

– Помнишь, Косохлёст ругался, что тебя лучше учили?

– Гайдияр великий боец. Он своими приступами совсем запутал меня…

– Верно, государь. Только эти приступы были незримого рода. Он обрушил на тебя свою волю праведного. Вот почему ты едва находил силы противиться.

Эльбиз решительно откинула полсть, подсела за стол.

– Не верю. Ветвь Гайдияра младше на четыре ступени!

– Воля высшего праведного, – медленно повторил Эрелис. – Власть вождя… увлекать воинство… подминать простолюдье… но как… против меня?

– Он тебя не подмял, – сказал Ознобиша. – Но я не уверен, что он пустил в ход всё, что мог. Иначе ты мог догадаться.

«Старшинство старшинством, однако, боюсь, он сильнее…»

Непроизнесённые слова повисли в воздухе. Эрелис угрюмо задумался.