Завтрашний царь. Том 2

– Когда Эрелис укрепится на шегардайском столе и проявит себя хвальным деянием… скажем, не побоится объезда земель… его женят. Потому что холостых царевичей мы видали, а из царей один Хадуг Жестокий прожил безжённо. Свадьбу Эрелиса вся Андархайна будет гулять. Позоряне захотят представлений, славящих брачение праведных. Скоморох, намеренный обогатиться, загодя приготовит людям доброе зрелище, да не одно.

– Ты жившую царицу в пример взял? – не унимался Светел. – Или, может, невесту царскую знаешь?

Он избегал тревожить Кербогу, занятого обретением слов, поскольку сам знал, что это такое, но мысль о родителях сделала его настырным.

Кербога долготерпеливо вздохнул:

– Имя знатнейшей девы, что воссядет подле Эрелиса, ещё не объявлено людям. Однако теней былых цариц я не тревожу. – Светел разом испытал разочарование и облегчение, а Кербога продолжил объяснять: – Я повествую просто о юной жене, отданной седому воителю. Между тем дворец полон витязей – один другого пригожей… Вдруг да заглядится юная государыня на молодого красавца вроде тебя!

И даже окинул Светела взглядом, словно на подвысь его возводя.

Светел опять подумал о матери и мрачно зарычал из-под хари:

– Ты вот что… Если она у тебя того… загляделась… я такого являть не выйду! Другого кого хочешь ищи! У вождя бабу сманивать! Это не витязь, а… – И Светел чесанул дружинным загибом, со вкусом лишив соблазнителя мужской и воинской чести: —…шелупина клоповья!

– Густо глаголешь, дикомыт, – отозвались новожиличи.

Светел промолчал, только снова стал тропить за двоих, и Кербогу укололо стыдом.

– Ты, ребятище… Как о праведных речь, тебя будто за болячку хватают.

Светел в это время корил себя, понимая, как бессовестно мало знает про Андархайну и правящий род. Его с самой Сегды подмывало пристать к Кербоге с расспросами, но как изловчиться и не выдать себя? И так диво дивное, что учёный жрец до сих пор правды не разглядел!

Он отмолвил чистую правду, хотя не всю:

– Мой воевода идёт Эрелису послужить, а на Коновом Вене у нас что ни байка, то про Ойдригов срам. Вот и жду-боюсь Шегардая: что там за чудо такое царских кровей, доведётся ли глазком узреть?

Кербога хмыкнул с внезапным лукавством. Подступил вплотную и сказал тихо, чтобы не слышали новожиличи:

– Зачем города ждать? Ближе посмотреть можно…

Медовые светящиеся глаза в заиндевелых прорезях вспыхнули, как когда-то, мальчишеским недоумением, любопытством, опаской.

– Это как?..

Только голос уже не пищал – рокотал в широкой груди.

– А ты замечал, – сказал Кербога, – как вон те паробки своего хозяина величают? Нет-нет да оговорятся – кровнорождённый…

– Ого, – только и вымолвил Светел. – Так Новожил этот…

– Думаю, прозвище взял ради дороги. В Андархайне мы знаем Злата, небрачного сына восьмого царевича Коршака.

У Светела рванулись в пляс ноги. Бежать, забывая дарить снегу следы! Скорей обнять Злата, расцеловать в каждую щёку! «Брат! Родич!.. Семьянин…»

Ждать столько лет! Чаять и гадать об Эрелисе! А оно – вона тебе. Здесь! Рядом! Прямо сейчас!..

Клеймо на груди жгло белым пламенем сквозь тельницу, рубашку, безрукавку, толстый кожух. Светел еле сдержался, чтобы не накрыть его рукавицей.

– Запыхался, дикомыт? – окликнул приметливый новожилич. И, обернувшись к своим, добавил что-то очень смешное. Те грянули.

– А поди проверь, – нашёлся Светел. – Вставай рядом топтать. Поглядим, кто сердитей.

– А поглядим! – не заробел новожилич. – До путевого болвана, добро?

Поезд как раз вышел к раздолью. Широкий долгий спуск, отлогий подъём. Впереди на изволоке стоял снежный болван. Высокий, толстый – впору отмечать шегардайскую круговину.

– Добро! – сказал Светел.

И хлопнули рукавицей о рукавицу – взлетела снежная пыль.

Весть мигом облетела весь поезд, дорожный народишко побежал к передовым. Скука в пути от века беда, а тут развеять сулят!

Люди уже бились об заклад, громко сравнивали соперников.

– Укатай подъёлочника!

– Не выдай, Петеряга.

– За наши сусала, в кружале мятые!

– За слёзы предков, за раны храброго Ойдрига!

«Я царь, – одумался Светел. – Кого побеждать решился? Не стану бессчастить, вровень приду…»

Голос Кербоги без усилия взрезал общий гвалт:

– Поймали дикомыта на лыжах!

Зубоскалы глумливо отмолвили:

– Твоему дикомыту полста шагов выпередки впору просить.

– Девку тискавши, мигом задохся и тут недолго протянет.

«Девку?.. Какую девку? Кто сказал?»

– Дикомыт две стёжки топтал, так и дальше пойдёт?

– Посмеешь конаться, скоморошек, за своего молодца?

– А посмею, да и кон заберу.

Пришёл хозяин поезда. Вылез из жилых саней, харя в руках, тёплая повязка через плечо, мы, мол, дикоземские, видали мы ваши стужи! Светел опять едва про всё не забыл, впился взглядом. Русая молодая бородка, глаза… «Вправду золотая искра во взгляде? Помстилась? Злат Новожил! Да… Аодх Светел…»

– О чём, дружина, шумим? – спросил Коршакович.

– Да вот Петеряга с дикомытом тягается, кто злее тропит.

Злат усмехнулся:

– Забыли, дружина, каково с дикомытами ристать на снегу?

– Так Петеряга, кровн… батюшка, не был притомным. Он к нам от Коржавищ пристал.

– Ты, друже, нынешнего дикомыта с тем не равняй.