Завтра может не быть

И не успела Оля возразить, он похозяйничал – сам выбрал на полке танго и поставил пластинку на новейшую радиолу «ВЭФ-аккорд». Церемонно пригласил, щелкнув каблуками. И так хорошо вел ее, так от него вкусно пахло, коньяком и одеколоном, и его пальцы так властно, но бережно сжимали ее спину и кисть… Было все, как у любимого Флобера, у несчастной Эммы, когда она танцует с виконтом, это место Оля помнила наизусть и цитировала по памяти на лекциях: «Они начали медленно, потом пошли быстрее. Они кружились, – все кружилось вокруг них, словно диск на оси: лампы, мебель, панели, паркет. У дверей край платья Эммы обвил колено кавалера; при поворотах они почти касались друг друга ногами; он смотрел на нее сверху, она поднимала к нему взгляд; у нее помутилось в голове, она остановилась…» Да, и Ольга Егоровна тоже потихоньку стала сходить с ума. Не устояла – он поцеловал ее, когда еще даже не стемнело, не начался длинный апрельский вечер.

Она сама и дверь в комнату заперла, и радио включила громче, и плотно занавесила гардины.

* * *

Потом они курили в постели вместе, одну сигарету на двоих, и она с раскаянием говорила:

– А ведь я совсем тебя не знаю. Ты теперь будешь презирать меня.

– Да что ты, Оля! За что же презирать?

– Ты будешь думать, что я легкодоступная женщина.

– Ни в коем случае. Ты ни в чем не виновата. Это я сбил тебя с панталыку, совратил. А узнать меня – легче легкого. Докладываю. Я военный, звание капитан. В Москве в данный момент нахожусь в командировке, а проживаю в Ленинградской области, в городке военном, час езды от Северной столицы. Бываю в граде Петровом по делам службы – да и в Белокаменную тоже порой наведываюсь. Собираюсь демобилизоваться досрочно. Не женат и не был. Детей не имею. Русский – хотя отец по паспорту украинец. Беспартийный. Какие еще тебя сведения интересуют? Ты знаешь вообще, какую информацию может сообщать о себе военнослужащий, которого взяли в плен?

– А я тебя взяла в плен? – смеялась Оля.

– Конечно. Еще как. Очень основательно, – и он опять потянулся к ней.

Короче говоря, гость остался у нее до утра. А ночью, когда квартира затихла, они вместе пробрались в ванную, и она почему-то даже не стеснялась его.

В воскресенье долго спали. Потом она жарила на кухне яичницу для двоих и ставила чайник, а Маринка, случившаяся тут как тут, ласково и глумливо подначивала:

– Ну, как все прошло? Тебя можно поздравить?

Потом Саша уговорил ее не расставаться, а поехать в Парк Горького, погулять. Они зашли в пльзеньский пивной бар, где она до того ни разу не была. И – может, это странно для почти случайного знакомства – Ольга чувствовала себя счастливой.

* * *

Советская печать:

Первая весна семилетки. ОГОНЬ и ВОДА (очерк)

«…Трогательно и радостно видеть, как наперекор злому дыханию пустыни энтузиасты Газли высаживают у своих домиков тоненькие саженцы, делятся с ними скудными запасами воды. Пусть кроны их дадут тень уже другим людям, тем, кто придет на смену разведчикам. Ну, что ж! Советский человек думает и заботится не только о себе, но и – еще больше – о незнаемых далеких товарищах, соратниках по строительcтву нового общества…»

Варя с Петренко по-прежнему встречались, чтобы, как он говорил, сверить часы – не каждый день и не только в Лефортовском парке. Но всегда на открытом воздухе, вдалеке от возможных ушей. Вот и в этот раз, уже после майских, они шли вместе с ним от метро «Калужская» по Ленинскому проспекту в сторону ее дома. Довольно странно и до сих пор непривычно было видеть на широченном Ленинском столь мало машин. Изредка лишь пролетали легковые «Победы», «Москвичи» четыреста первые и четыреста вторые, проплывали державные «ЗИСы». Но больше транспорт колесил грузовой, пассажирский и даже гужевой.

Петренко обмолвился, что в интересах операции активно разрабатывает одну профессоршу из ВГИКа.

– Разрабатываете? – зацепилась за слово Варя. – Это как?

– Медовая ловушка. Знаешь такой термин?

– Термин-то я знаю. Ну, и как вам: не жмет? Вы ведь образцовый семьянин, с женой душа в душу.

– Ох, Варя. Плохо я тебя там, в нашем времени, учил.

– А что такое?

– Для людей нашей профессии высший приоритет – выполнение задания. Сохранить боевых товарищей – на втором месте. На третьем – не допустить необоснованных потерь среди гражданских лиц. А чувства, мечтания и разная мерехлюндия – еще ниже, по остаточному принципу.

– Да ведь эта женщина – она, верно, надеется на что-то, уповает. Возможно, влюблена.

– А я ей ничего не обещаю. Не сулю и не обманываю. А потом: помнишь, как говорил в нашем времени один футболист? Ваши ожидания – это ваши проблемы. И он решительно прав.

Варя с горечью поняла, что она, конечно, Петренко не переспорит, и сказала сухо:

– Ладно, проехали. Чем меня порадуете, Сергей Александрович? Или по имени отца – Александр Тимофеевич?

– Да, лучше привыкай к Александру Тимофеевичу. А тебе, Варя, предстоит совершить вот что…