Завтра может не быть

Купили билетики и пошли по дорожкам Выставки, направляясь в сторону фонтана «Дружба народов». Народу было немного – будний день, – и в основном провинциалы: женщины в платочках, мужчины в шляпах и галстуках.

– Сходим в кино? – предложил он. – В круговую кинопанораму? Сейчас, в будни, поди, и билет достанем.

– Ой, нет, хватит с меня кино на сегодня, – улыбнулась она. – Давай просто пройдемся.

А потом она сказала как раз то, на что он рассчитывал:

– Я ведь перед войной училась в ИФЛИ[21] и была знакома с одним человеком… Кстати, ты в курсе, как шутя расшифровывали тогда название нашего вуза? ИФЛИ – Институт Флирта и Любовных Интриг. Флирт случался, конечно, но на самом деле мы серьезными были. Особенно он, простой парнишка из Тамбова – очень хотелось ему выучиться, пробиться, карьеру сделать. Его даже секретарем комитета комсомола института избрали. Но тогда случилось между нами кое-что, – скулы ее слегка покраснели, – ты не думай, ничего особо серьезного, но симпатия была… А потом – война… Мы расстались, нас разбросало, он сразу серьезную карьеру стал делать по комсомольской линии… Так вот, он – тот мой давнишний ухажер, сейчас стал, ни много ни мало, главой вашего учреждения…

– Да ладно! Брось заливать! – сказал Петренко, уже освоивший сленг конца пятидесятых: «заливать», «трепаться», «хохмить».

– Да, я знакома с Александром Шаляпиным.

– С самим Шаляпином? Александром Николаевичем? Председателем КГБ? И он был твой дружок?

Хотя именно об этом факте: дружеской, а возможно, любовной связи Шаляпина с Ольгой Крестовской – он ведал изначально, еще находясь в своем времени. Да только его, в сущности, Петренко и знал, когда взялся женщину разрабатывать.

– Да, мой дорогой, я с ним знакома! И мы в хороших отношениях остались! Во всяком случае, года три назад, когда он еще комсомол возглавлял, мы с ним в Большом театре случайно столкнулись и протрепались весь антракт – к вящему неудовольствию всех сопровождавших его лиц, у которых наверняка свои виды на него в тот момент имелись. И он мне даже свою визитную карточку оставил – представляешь?

Визитная карточка для советского человека была дивом дивным – ее имели только дипломаты, журналисты и чиновники высокого ранга, в основном те немногие, кто с иностранцами дела по работе имел.

А Оля продолжала:

– Он на визитке от руки два личных телефона написал, домашний и дачный. Не думаю, что они у него переменились. Домашний, наверное, точно остался. Они ж там, наверху, не с каждым назначением в новую квартиру переезжают. Поэтому могу ему позвонить.

– Позвонить… – раздумчиво протянул Петренко. – И что ты ему скажешь?

– Не думаю, что будет правильно вопрос о тебе по телефону обсуждать. Попрошу о личной встрече.

– Думаешь, выслушает он тебя?

– Попробовать надо.

Молодой человек надолго замолчал. Они миновали помпезный павильон «Центральный» и вышли к сверкающему золотом фонтану, изображающему красавиц из братских республик. Что и говорить, тогда, в пятьдесят девятом, смотрелись золоченые дамы в национальных нарядах более органично, чем в веке двадцать первом, хотя бы потому, что дружба советских народов в ту пору еще существовала.

Наконец Петренко решился:

– Ты знаешь, я не все тебе рассказал. Есть кроме увольнения еще кое-какая информация, сугубо секретная, которую я не могу обсуждать с тобой и хотел бы доложить лично товарищу Шаляпину.

– Предлагаешь, чтобы мы встретились с ним втроем? – с улыбкой проговорила Ольга.

– Хотелось бы. Если сможешь организовать подобное рандеву. Понимаешь, – усилил Петренко, – разговор у меня к нему действительно государственной важности. Мне стали известны обстоятельства, которые, без преувеличения, могут повлиять на само существование Советского Союза.

– Вот как?

– Да-да, и я не могу их просто по команде доложить, в обычном порядке. Нужно сообщить на самый верх, причем лично, без посредников.

– Давай мороженое купим?

– Давай.

Они сели на лавочку, лицом к фонтану. Грызли, как школьники, два брикетика.

– Ты только не из дома ему звони, а из автомата, – предупредил Петренко.

– Я догадалась, – улыбнулась она. – Сегодня вечером наберу. Только ты, пожалуйста, при разговоре этом не присутствуй.

– Естественно.

– Я тебе дам знать, как все прошло и о чем договорились.

* * *

Александр Николаевич Шаляпин звонком Ольги Крестовской оказался польщен и заинтригован. Кому из мужчин не будет лестно внимание былой возлюбленной, через двадцать лет вдруг его разыскавшей? Понятно, конечно, что она вспомнила его не просто так – значит, имеется с ее стороны к нему корыстный интерес, но это означало прежде всего признание его заслуг и достижений. Стало быть, кое-чего он достиг и может в этой жизни, раз его внимания добиваются.

Поэтому он выслушал лепетание Ольги: «Знакомого незаконно увольняют из рядов КГБ, надо помочь», – а потом весомо проговорил (да и супруга Шаляпина, Верочка, торчала рядом, прислушивалась):