Разумеется, Господь особенно немилостив к тем, кто — так рисует дело хронист — способствовал распылению «пилигримов», кто отправился «за море», минуя Венецию, из других гаваней (Брюгге, Марселя). Жоффруа де Виллардуэн неоднократно сокрушается об участи этих рыцарей и их отрядов, отказавшихся соединиться с войском, собравшимся в городе на лагунах. Хронист подчеркивает обреченность их замыслов. Прибыв в Сирию, они не совершили там ничего достопримечательного, и одни умерли «от дурных испарений земли, другие вернулись к себе» — все это случилось потому, что «Бог не захотел» слияния обеих частей крестоносцев «из-за их грехов», тех, кто разъединял войско (§ 229). Для хрониста важно прежде всего подкрепить собственное порицание и осуждение «пилигримов», избравших самостоятельный путь в «страну Сирию», ссылками на волю Всевышнего: именно он покарал бесчестием крестоносцев-отступников за эти прегрешения. Провиденциалистские установки в данном случае, как, впрочем, и во многих иных, в чем мы убедимся в дальнейшем, отражая в значительной степени систему исторических воззрений хрониста, служат в то же время своего рода инструменталистским принципом — средством проведения его политической концепции, один из элементов которой образует осуждение «пилигримов», якобы старавшихся погубить крестоносное войско, разрушив его целостность.
Как видим, по убеждению хрониста, «события приключаются так, как хочет Бог» (§ 326). Иначе говоря, в глазах Жоффруа де Виллардуэна течение историй обусловлено провиденциалистскими факторами — точно так же это представляли себе и все остальные современники «маршала Романии и Шампани». Нельзя не признать, повторяем, что в этом отношении хронисту, являвшемуся знатным сеньором, приобщенным к теологической образованности, присуща, несомненно, большая субъективная глубина религиозного видения излагаемых событий, большая внутренняя приверженность идее провиденциалистской сущности и сверхъестественной причинной обусловленности их связи, чем Роберу де Клари, обходящемуся чаще всего поверхностно-клишированными стереотипами при объяснении фактов, свидетелями которых ему довелось быть. Выше уже указывалось на несостоятельность взглядов тех исследователей (в частности Ж. Ларма), которые приписывают Виллардуэну чуть ли не такой же характер исторического мышления, который был свойствен экзальтированным хронистам начальной поры крестоносных войн: Ж. Ларма считает даже, будто маршал Шампанский, диктуя свое произведение, сочинял нечто вроде «Деяний Бога через франков» на манер какого-нибудь Гвиберта Ножанского (Gesta Dei per Francos)[79], жившего веком ранее. Подобный взгляд в корне неверен, но было бы, вероятно, ошибочным и отрицать убежденность Виллардуэна в существовании у истории провиденциалистского «двигателя».