Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

«Лёша-из-настоящего, привет! Это Лёша-из-прошлого.

Ты более целостен и явно сильнее, чем я. Но конкретно сейчас тебе тяжело, грустно, одиноко или даже все это вместе. Раз ты это читаешь, ты знал, что может случиться вообще все что угодно: пока мы живы, мы ни от чего не застрахованы. Я даже не хочу фантазировать, какой конкретно пиздец у тебя сейчас. Я очень тебе сочувствую. Я хочу напомнить тебе то, о чем ты знал и знаешь. Вот тебе список, может, что-то из этого поможет прямо сейчас.

1. Все проходит, и это пройдет. Ты отправишься дальше.

2. Ты – это не твоя боль. Но прими боль, отдайся ей.

3. Делай что должно, и будь что будет.

4. Ты не знаешь, зачем это тебе. Просто дай этому произойти.

5. Пойди побегай.

6. Читай "Литанию против страха".

Ты справишься. И Лёша-из-будущего скажет спасибо нам обоим».

6

Проблемы экологии, пандемия COVID-19, военно-политические столкновения ставят под угрозу благоденствие человека и человечества. Полагаю, в истории биологического вида Homo sapiens время от времени будут происходить тектонические потрясения, и, вполне возможно, это нормально для нас (срыв – это нормально). Но такое объяснение – не очень хороший анальгетик для той части души, которая болит. Существование Sober One тоже оказалось под угрозой: западные инвесторы от нас отвернулись, российским инвесторам стало не до нас, и для спасения нашего проекта мы не придумали ничего лучше, как переехать в Армению. На своей исторической родине я мог намного быстрее интегрироваться в социум, чем в других странах, найти нужных людей и продолжать наше дело, не отвлекаясь на грохот, с которым рушится привычный мир. Олег и Анна поселились в Цахкадзоре, я с семьей – в Ереване, детей кое-как устроили в местную русскую школу.

Олег в начале весны был активен, но к маю он не просто выгорел, а напрочь испепелился. Аня, переживающая за новый и пока не очень понятный вираж в истории России, тоже с трудом заставляла себя работать. В июле мы встретились в Ереване, поели гату, попили кофе и сошлись на том, что им обоим стоит отойти на один-два месяца ото всех дел. Потому что важно, чтобы каждый из нас был в форме. Сначала – забота о себе. Аня трезва более семи лет, Олег – пять лет, и они настолько изменились за годы трезвости, что я уже давно перестал волноваться, что кто-то из них сорвется. Но ведь есть и другой срыв. Тот, что ломает в нас человека. Есть такие срывы, после которых ты остаешься сломленным на многие годы. Убрать руки от станка, сделать шаг назад, вернуться к себе, в свой угол, зализывать раны и обустраивать свою жизнь – вот такой у нас был противорецидивный план.

Я написал пост в своем Telegram-канале:

«Всем привет! Нам не хочется замораживать проект, будем биться до конца. Чем вы можете нам помочь?

Можете рассказать о нас. Если проходите программу – расскажите об этом. Если вы мой коллега – расскажите, как Sober One помог вашим пациентам. Если хотите помочь пожертвованиями – помогите. Если хотите стать меценатом или инвестором – напишите мне».

Этот пост увидели тысячи человек. Нам начали писать те, кто знает о нас, и те, кто не знает. Догадайтесь, сколько человек к нам пришло за месяц? Всего лишь 14. Все, надо признать: какую бы великолепную программу мы ни придумали, какие бы уважаемые люди нас ни рекомендовали, нами будут интересоваться лишь немногие. Почему? Потому что ответ «нет». Ответ на самый первый вопрос Олега, хотят ли зависимые решить проблему алкоголя, будет «нет». Почти всегда они этого делать не хотят, не могут, не готовы. Лишь единицы обладают сразу несколькими критически важными характеристиками: страдают алкогольной зависимостью, признают это и хотят бросить, доверяют науке, умеют пользоваться смартфоном, предпочитают самостоятельно разбираться в своей проблеме, готовы общаться в чате.