Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

В какой-то момент к нам на капитанский мостик поднялась Анна, и нас стало трое. Анечка практиковала дзадзен, уважала доказательную медицину, любила «Звездные войны» и обожала котиков. Она взялась за редактирование заданий (тексты были недружелюбны по отношению к среднестатистическому пользователю из-за обилия научных терминов) и продвижение нашего проекта в инфопространстве. Аня написала «Рассказ нулевого пациента» – честную историю собственных мытарств, которая многих вдохновила на то, чтобы взять и расстаться с опостылевшим алкоголем. Она писала: «Раньше мне казалось, что моя жизнь – сплошной беспросветный кошмар (true). И что это мой собственный, под меня скроенный ад, глубину которого никому не понять (false). Что это существует как данность и поделать с этой рекурсией страданий ничего нельзя. Оказалось, что страдания не уникальны, ад типовой и давно изучен. И алкоголь нужен не потому, что жизнь – боль, а жизнь такая потому, что годами все проблемы решались с помощью алкоголя. И это по-настоящему трудно и страшно – честно, прямо посмотреть на свою жизнь. И стыдно, когда понимаешь, что ты не уникальная страдающая снежинка, а обычный алкоголик. Но это хорошие новости. Потому что если среди алкоголиков есть те, у кого получилось жить иначе, значит, это возможно. И значит, есть шанс, что у тебя тоже получится. Если перед тобой не тьма, пустота и экзистенциальный ад, а всего лишь расстройство, это, как ни странно, обнадеживает».

Я хочу также процитировать то место, где Аня пишет про торчащую ниточку, я просто обязан это сделать: «Много лет подряд меня преследовало смутное чувство, что в моем способе существовать есть какая-то критическая ошибка. Главный фатальный баг, от которого сыпется вся остальная жизнь. И если его найти, сформулировать и устранить, то у жизни появится смысл и цельность, я буду лучше понимать, кто я и чего хочу на самом деле, а не просто дрейфовать через будни. Таким багом оказался алкоголь. Хотя позже выяснилось, что багов больше, а зависимость от алкоголя – просто торчащая ниточка, с которой можно начать распутывать все остальное. И в этом смысле людям с зависимостью очень повезло. Парадоксально, но пройти через зависимость – это привилегия. Потому что, в отличие от миллионов других людей, у которых в жизни "что-то не так", людям с аддикцией совершенно понятно, что именно не так и с чего начинать».

В те годы я замечал у себя странную симпатию к зависимым, но не мог понять, в чем ее причины. Вальтер Беньямин как-то заметил: «Наркоманы, находясь под воздействием наркотика, становятся очаровательны»[74]. Может быть, и так. Может, алкогольное опьянение или наркотическое одурманивание создает ауру притягательности и Беньямин, несносный вуайерист неуравновешенной эпохи, ранимый интеллектуал, склонный к депрессии, злоупотреблению психоактивными веществами, импульсивным поступкам и любовной тоске, говорит именно об этом. Но нет, я не любил и не люблю общаться с людьми, которые находятся под кайфом: мне скучно смотреть, слушать и тратить время на жалкие ужимки разжалованной до опьянения души. А вот протрезвевшие аддикты как-то по-особому притягательны. И лишь относительно недавно, возвращаясь к теме «особой притягательности», я обнаружил, что многие мои пациенты с совсем другими расстройствами – с пограничным расстройством личности, с биполярной или униполярной депрессией, с разнообразными тревожными расстройствами – мне симпатичны. И я понял почему: потому что эти люди не согласны безропотно нести груз страданий. Потому что хотят разобраться, что в их жизни пошло не так. Потому что они вопрошают саму жизнь: «Что ты такое?» Потому что они задают самый важный вопрос: «Стоит ли жизнь того, чтобы прожить ее?»[75] И наконец, потому что они становятся теми, кто ищет и находит ответ на этот вопрос. А если не находит, то продолжает искать. Homo inquirens – человек ищущий – вот он, герой, которого я вижу в каждом из них.

Сейчас я думаю, что это каким-то образом повлияло на то, как я понимал программу многомерных поведенческих изменений и почему назвал ее «Привилегия». Само название подчеркивало эксклюзивность ищущего человека и его поисков. Олегу же это название не очень нравилось. «Потому что, – говорил он, – поиск в интернете по запросу "привилегия" будет приносить всякие там предложения персонализированных услуг. А это не то, с чем мы стремимся ассоциироваться. Мы создаем не службу монетизации тщеславия, а социально полезный проект». Что ж…

6