Зависимость

Когда открылась входная дверь, я почувствовала себя немного спокойнее. Я хотела доказать Джеймсу, что мне не стыдно оттого, что я встречаюсь со своим профессором. Потому что я не стеснялась этого. Я считала, что мне повезло. Может быть, мои родители поймут. Я выиграла приз в лотерею. И они должны осознать это.

– Пенни? – крикнула мама из коридора.

– Привет, мам!

Как только она вошла в кухню, я подошла к ней и обняла.

– Так приятно видеть тебя, солнышко. – Мама отстранилась. – Как и Джеймса.

Мама поставила на стол бумажные пакеты, которые держала в руках, а потом подошла к Джеймсу и обняла его тоже.

Джеймс, казалось, всегда удивлялся, если кто-то проявлял к нему теплые чувства. Он неловко похлопал маму по спине и улыбнулся мне.

– Очень приятно снова увидеть вас, миссис Тейлор.

– Надеюсь, сэндвичи вас устроят? Я по дороге остановилась у того маленького французского бистро, которое ты так любишь.

– Замечательно.

Я не понимала, почему так беспокоюсь. Я уже забыла о том, как моей маме, похоже, понравился Джеймс. А может быть, она была счастлива из-за того, что я наконец нашла себе бойфренда.

– Если бы я не была так рада видеть вас, я отругала бы вас за то, что вы прогуливаете учебу. Что за внезапное желание приехать домой?

Мама открыла холодильник.

Я должна кое-что сказать тебе.

– У нас сегодня нет важных занятий. И я подумала, что Джеймсу будет интересно побывать там, где я выросла.

Я услышала, как снова открылась входная дверь. Я сделала глубокий вдох. Потому что по-настоящему я волновалась из-за отца.

– Привет, Пен.

Папа вошел на кухню и сжал меня в объятиях. Он все еще воспринимал меня как свою маленькую дочурку. И я не знала, кем он будет меня считать после того, как я признаюсь, что встречаюсь с профессором. Наверное, именно это беспокоило меня больше всего. Я не хотела, чтобы родители изменили свое мнение обо мне. Смешно, но я все еще считала себя хорошей девочкой, пусть даже это больше не соответствовало действительности.

Мама накрыла на стол и налила нам по стакану домашнего лимонада. Когда мы сели за стол, Джеймс положил руку мне на колено. Я не была уверена, считать ли это сигналом к тому, чтобы начать разговор, но все же рискнула.

– Итак, как у вас дела? – спросила я. – Что-нибудь новенькое происходит тут?

Я откусила огромный кусок сэндвича. Я уже струсила, но Джеймс все еще держал руку на моем колене.

– Ничего нового. А что у вас? Как проходят занятия по устной речи?

Мама тоже начала есть свой сэндвич.

– Там было… интересно, – сказала я. – На самом деле я приехала, потому что должна кое-что сказать вам. – У меня пересохло в горле, и я сделала большой глоток лимонада. Ну, вот. – На самом деле мы оба хотим кое-что сказать.

Я посмотрела на Джеймса.

– О, мой бог! – Мама медленно положила свой сэндвич на тарелку. – О мой бог, ты беременна?

Джеймс подавился лимонадом.

– Что? – спросил папа громче, чем обычно.

– Нет. Нет! Я не беременна. – Я неловко рассмеялась. Я не рассчитывала, что разговор примет такой оборот. – Я не могу быть беременной… – Я замолчала.

Я здесь была не для того, чтобы признаваться, что состою в интимных отношениях с мужчинами. Я представить себе не могла, что когда-нибудь буду вести такой разговор со своими родителями. Не знаю, что и хуже – то, что я собиралась сказать, или вот это? Просто катастрофа.

Мои родители молча смотрели на меня.

Я судорожно сглотнула и искоса взглянула на Джеймса. Он казался шокированным маминым предположением. Я знала, что мысль о детях приводила его в ужас. Он, казалось, полностью утратил свое хладнокровие.

– Я решительно не беременна, – добавила я, больше для Джеймса, чем для родителей. И сделала глубокий вдох. – На самом деле я хотела сообщить вам, что Джеймс – вовсе не студент университета Нью-Касла.

Моя мама рассмеялась и положила руку папе на плечо.

– И все? Ты до полусмерти напугала меня.

Неужели мои новости ужаснее, чем беременность? И мне стало еще страшнее, чем прежде.

– Итак, чем вы занимаетесь, Джеймс? – спросил папа. – Вы учитесь в профессионально-техническом училище или что-то в этом роде?

– На самом деле он окончил университет, папа. Несколько лет назад. Ему двадцать семь лет.

– Да? – сказала мама. Она посмотрела на папу, а потом снова на нас. – Это довольно большая разница в возрасте.

Мы все некоторое время молчали. Их неодобрение было почти физически ощутимым. Я чувствовала себя так, словно медленно отрываю от кожи лейкопластырь вместо того, чтобы резко и быстро сорвать его.

Мой папа нахмурился.

– Это возвращает меня к моему вопросу. Если вы больше не студент, чем вы зарабатываете себе на жизнь, Джеймс? И почему, бога ради, вы встречаетесь с тинейджером?

Я никогда еще не слышала у него такого холодного голоса.

– Папа, мне уже двадцать.

Но, казалось, никто не обратил внимания на мои слова.

– Итак, – сказал Джеймс и немного поерзал на стуле.

Слава богу, что он берет все объяснения на себя!