Завет Локи

– Вот насчет этой твари я чтой-то не уверен… – пробормотал он и тут же умолк, заметив, что к нам повернулся Один.

Единственный зрячий глаз Генерала яростно засверкал, когда он заметил, что Слейпнир вновь начинает обретать эфемерное обличье. Аура Одина запылала яркими цветами гнева и страха, он бросился к нам, но было уже поздно: мы покидали телесный мир и вновь погружались в царство Сна. Я еще успел услышать, как Один окликнул меня по имени, и, махнув ему рукой на прощанье, крикнул в ответ:

– Не держи зла, братец Один! На том берегу увидимся!

Затем я направил Слейпнира прочь из этого мира, и мы, пройдя сквозь толстые каменные стены подземелья и оставив его позади, поднялись высоко над башнями Университета Конца Света и, скрываясь за слоем облаков, полетели над реками, долинами и горами туда, где лежал и крепко спал в своей колыбели мой новый «квартирный хозяин».

Глава десятая

В этом мире, как объяснял мне раньше Джонатан Гифт, младенцев с руническими отметинами часто считали подменышами, полагая, что гоблины специально подбрасывают их в семью вместо нормальных детей. Деревенские жители зачастую отказывались от такого малыша сразу после его появления на свет – церковь, конечно, подобную практику не одобряла, но делала вид, будто ничего не замечает. А Джонатан Гифт, повинуясь приказам головы Мимира, должен был отыскать как раз такое дитя с магической отметиной, дабы впоследствии Мимир смог использовать тело этого ребенка как временное убежище.

Верхом на Слейпнире наше путешествие заняло всего несколько мгновений. Не успел затихнуть испуганный вопль моего сообщника, а копыта восьминогого коня уже коснулись земли где-то на Севере. Гоблины терпеть не могут солнечный свет, и, едва мы приземлились, Сма-ракки тут же скорчился под каким-то валуном, предоставив мне полную возможность спокойно оглядеться и оценить обстановку.

Мы находились на вершине холма, а перед нами простиралась обширная долина. Хоть я в своем эфемерном обличье не был способен ни вдохнуть свежего воздуха, ни ощутить тепло заходящего солнца, я все же несколько мгновений постоял там, зрительно запоминая этот пологий склон, поросший травой и мягкими пучками зайцехвоста яйцевидного. На фоне пурпурного закатного неба то и дело пролетали вороны, направляясь на ночлег; из раскинувшейся внизу долины, где паслись стада, доносилось блеяние овец и мычание коров. Далее виднелись луга, поля, перелески и деревушки, и со всех сторон эта просторная долина была окружена горами, неровная цепь которых отчетливо виднелась на горизонте. Деревушки все были небольшие, неприметные, окруженные тщательно возделанными полями. Ближе к горам виднелись непроходимые болота и леса. В таком спокойном краю хорошо родиться и провести раннее детство, думал я, глядя на Слейпнира, который уже успел вновь превратиться в обычную лошадь и вовсю щипал травку на склоне холма. Да, место оказалось и впрямь хорошее; неплохо было бы пустить здесь корни…

А там, где битва шла когда-то,
Встает заря эпохи новой. И дети
Играют на руинах павшей цитадели
И строят домики из золотых ее обломков.

Я и не заметил, что произношу вслух пророчество Оракула. Зато это заметил гоблин и, выбравшись из-под валуна – кстати, холм к этому времени уже окутали вечерние тени, – уставился на меня, удивленно хлопая золотистыми глазами. Потом он с некоторым подозрением спросил:

– Что это?

– Да так, ничего особенного. Просто вспомнилось несколько строк, услышанных когда-то давным-давно, – сказал я, не сводя глаз с долины. Странно: я точно знал, что никогда раньше здесь не бывал, и все же это место казалось мне смутно знакомым. И сама форма этого холма, и кольцо далеких гор на горизонте, вершины которых отливали бронзой в закатных лучах, и вся долина – все, все выглядело знакомым, особенно пологий склон, поросший травой, и «подпись» Слейпнира, оставшаяся в небесах после его проникновения в этот мир и удивительно похожая на рунический символ…

Х

И мне показалось, что я снова слышу голос Попрыгуньи: «Это вовсе не руна, это же просто след от пролетевшего самолета!» Да нет, я отлично ее слышал, хоть она и находилась за несколько миров от меня! И на меня вновь нахлынули новые человеческие чувства – ощущение, что ты очень, очень далеко от родного дома…