Заражение

Он пошел первым, за ним Маша и замыкал колонну Андрей. Они вышли на воздух и сразу зажмурились — мороз на самом деле усилился. Снег шел, не переставая. Двигаясь друг за другом по нечищенной дорожке, они направились к проходной. Рядом тянулись тени карликовых елочек. Фонари, обычно освещающие пространство перед институтом, были выключены, лишь с другой стороны забора мелькал желтый отсвет лампочки уличного освещения.

Трошин поежился, в обычный день за такой непорядок с освещением кто-нибудь точно лишился бы премии. Кто, завхоз Требухов? — думал он, тяжело ступая. Нет, причем тут завхоз. Скорее, кто-то из замов. Тот же Золотов вполне мог проконтролировать. Или Дюжин, правда он в отпуске и наказать его никак не получится. Вот же повезло Ивану Сергеевичу — не хотел ведь брать в ноябре, расстроился. Теперь увидит в новостях завтра, если, конечно, покажут, и подумает: справедливость существует. И по всей видимости, вернется Иван Сергеевич уже директором.

Они дошли до проходной, профессор потянул дверь на себя, сразу бросив взгляд в каморку за стеклом. Обычно там всегда горел яркий свет, за столом сидел дежурный и второй человек, его помощник, который осматривал проезжающие через ворота машины, проверял сумки, если рамка вдруг начинала звенеть. Сейчас внутри никого не было. Пожалуй, Трошин впервые за долгие годы работы в институте наблюдал подобную картину. Это уже не на выговор, а на увольнение тянет, причем по статье. На полу он заметил лыжную перчатку и брошенную склянку — точь в точь как в холодильнике Лукина.

Он поднял руку и попятился.

— Что такое? — спросил Андрей.

— Похоже, караульных тоже нет. Я… не знаю, где они. Никого вообще нет. Вы же видите, — он указал на темную линию фонарей с круглыми матовыми плафонами, тянущуюся вдоль центральной институтской аллеи, — ночью они горят всегда, включаются автоматически, так что не может быть такого, что кто-то вдруг забыл включить свет. Его кто-то выключил. И там внутри проходной — пузырек валяется, судя по всему от вакцины. Не дышите, если будете заходить. Хотя, по большому счету делать внутри нечего, разве что спрятаться от непогоды. Но теперь укрыться не получится.

Маша похлопала перчатками друг о друга.

— Холодно, — сказал она. — Долго мы тут не простоим.

— Машина уже должна быть, — сказал Андрей. Профессор посмотрел на него и скептически цокнул языком.

— Может быть, а может и не быть, — сказал он. — В любом случае, нам есть где переночевать. Утро вечера мудренее.

Они стояли с подветренной стороны и могли не кричать, чтобы услышать друг друга — с крыши проходной то и дело слетали снопы холодного снега, оседая на лицах и спортивных костюмах.

— Надо выйти, посмотреть, может быть он уже приехал, а мы стоим здесь, — сказал Андрей.

— Задержи дыхание, — предупредил профессор, снова открывая дверь.

Когда они втроем оказались внутри проходной, то сразу же возникло сонливое ощущение — то ли оттого что здесь было довольно тепло, то ли от распыленной вакцины.

Андрей краем глаза прочитал трафаретную надпись над окошком: «Вход строго по пропускам. Предъявите документы в развернутом виде». Рядом висела табличка в рамке, сверху ее алело отчетливое слово «ЗАПРЕЩЕНО», и ниже перечень мелким шрифтом. В каморке караульного все выглядело так, словно человек ушел минуту назад и вот-вот вернется. Раскрытый журнал регистрации посетителей и работников, вдоль его переплета лежит ручка, рядом стакан с чаем. Позади несколько мониторов видеонаблюдения, также выключенных, форменный пиджак, большой сейф, за которым висит комплект химзащиты. Ничего необычного, но почему выключено видеонаблюдение?

Андрей хотел задать этот вопрос Трошину, но в этом момент они втроем услышали тарахтение двигателя. Это, конечно был двигатель автомобиля, судя по всему, довольно большого. Кажется, только что этого звука не было, или, быть может, они его не слышали из-за сильного ветра.

Профессор кинулся к выходу, он ближе всех стоял к двери. Андрей за ним — он придержал тяжелую металлическую дверь, чтобы следовавшую за ним Машу не сшибло. Этой задержки в пару секунд хватило, чтобы… увидеть и оценить весь ужас, который предстал перед их глазами. У закрытых ворот с красными звездами стоял огромный джип, колеса его доходили Андрею до пояса. Возле передного колеса у водительской двери лежал человек, склонившаяся над ним тень в слепой ярости наносила удары топором по голове.

До джипа было метров десять. Человек с топором, видимо, заметил их боковым зрением. Он ринулся за руль, но профессор нагнал его, схватив куртку — высокий порог джипа не дал убийце одним махом запрыгнуть в кабину. Издав нечеловеческий вопль, он развернулся, и Андрей увидел его лицо.

Увидел его и Трошин.

— Ты?! — удивленно воскликнул профессор, на мгновение ослабив хватку.

Человек в серой куртке немедленно воспользоваться его замешательством, короткий взмах руки с зажатым охотничьим топориком, желтый отблеск резанул Андрея по глазам — и лезвие погрузилось в голову профессора как в спелый арбуз.