Заражение

— Но… — покачал головой Трошин, — нужна комиссия, которая утвердит результаты и только потом я могу их загрузить…

— У нас нет комиссии, только я и вы. Можно попробовать вернуться к вам в кабинет или попросить Золотова прийти сюда.

— Это не пойдет, по дороге нас могут убить, — сказал Трошин. — Вы же сами видели, что они вытворяют.

— Сейчас важнее отправить положительные результаты в производство. В противном случае, боюсь, можем не успеть, если… начнется штурм… и, — он посмотрел на экран, — связь почти на нуле, вероятно ветром повредило вышку. Скорее всего, ничего не выйдет.

— Давайте попробуем, — быстро сказал Трошин. — Медлить нельзя, вы правы. Если помощь не успеет, — он снова взглянул в окно, — то… мы обязаны отправить данные на производство. Ничего важнее сейчас нет и быть не может. — Ему почему-то вспоминаясь девочка, оказавшаяся в коме, отчасти по вине института.

Лукин кивнул.

Он перенес устройство электронной подписи на стол, возле которого размяк в кресле Трошин.

— Вы не забыли, как это делается? Глаза должны быть открыты, эта штука сканирует ваше лицо и определит, что вы живы-здоровы, в полном, так сказать, рассудке. Потом распишитесь на планшете и только тогда данные поступят на сервер заказчика. Мы, конечно, слегка нарушим установленный регламент, но, думаю, в условиях чрезвычайной ситуации — это единственно верный вариант.

Трошин кивнул. Он достал платок и кармана, вытер пот со лба, промокнул красное лицо.

— Как жарко у вас, — сказал он. — Разве так должно быть?

Лукин пожал плечами.

— Потом ремонтники разберутся, уже были жалобы на систему автоматического регулирования температуры и влажности. Кстати, ее заказывал Золотов.

— В каждый бочке затычка, — сказал Трошин. — Ладно, давай, начали.

Он замер. Невидимый луч сосканировал лицо, раздался оптимистический писк. Лампочка на панели прибора загорелась зеленым светом.

— Ну вот, все нормально, теперь подпись вот здесь, — Лукин указал на темную полоску планшета. Трошин размашисто расписался, затем положил электронную ручку, откинувшись в кресле.

— Все. Мы это сделали.

Гора упала с его плеч. Даже если это происки конкурентов, захват террористов или нашествие инопланетян — они опоздали. Вся документация, а главное, новая формула вакцины ушла в производство. Буквально через несколько минут мощная фармацевтическая машина запустит невидимые шестерни, а в понедельник начнется массовый выпуск на трех новейших заводах, способных обеспечить вакциной всю страну.

— Ты обещал кое-что, — напомнил он Лукину. И тут же вспомнил, что нужно позвонить.

Тот странно улыбнулся. Голова Лукина дернулась, будто у него был нервный тик. Наверное, тоже перенервничал, подумал Трошин, надо бы ему выписать хорошую премию и подумать о повышении. Доверия к Золотову больше нет, кому как не самому способному работнику, который буквально вытащил институт из задницы, можно доверить руководство? Сомнений нет, только Лукин. Только он.

— Если вакцина показала отличный результат, давайте не будем ждать, — сказал Лукин, — тем более, в городе вот-вот начнется эпидемия. — Он достал из шкафа поднос из нержавеющей стали, две подписанных склянки и пару одноразовых шприцев.

Не успел Трошин опомниться, как Лукин наполнил шприц мутной жидкостью из пузырька с собственной фамилией, затем ввел себе в предплечье.

— Ну-у вот, — услышал он сдавленный голос заведующего лабораторией. — Теперь я защищен новейшей вакциной. — Ваша очередь, Леонид Маркович.

Трошин хотел возразить, что он уже вакцинирован, но потом подумал — какого черта не последовать примеру подчиненного. Тем более, тот прав, эпидемия на подходе, новости одна другой хуже, а он в свои шестьдесят три года входит в группу риска — тех, кто может заболеть в первую очередь.

Лукин протянул заправленный шприц.

— Давай, ты, — сказал Трошин, — я уже не такой гибкий и зоркий колоть самому себе.

— Сейчас прозреете, — сказал Лукин и всадил ему шприц в руку.

Снег перестал сыпаться в окно мелкой крупой и застыл как в стоп-кадре. С лица Лукина сползла маска — перед Трошиным стоял человек, которого он никогда не знал. Трошин даже усомнился, что это вообще был человек. Запоздалая мысль, что некоторые знаки, некоторые фразы и моменты из их общения, жесты, любопытство в подвале, постоянные расспросы, попытка спихнуть вину и подставить Золотова, даже это чертово подергивание головы — должны были насторожить его, но, увы… невнимательность, боязнь запороть дорогостоящий и очень выгодный заказ, и страх за собственную жизнь — сделали его слепым. А ведь Афган когда-то приучил его обращать внимание на самые мельчайшие знаки и следы моджахедов. Вроде голой детской куклы без рук на входе в ущелье.

ПОЗДНО. СЛИШКОМ ПОЗДНО ТЫ ПРОЗРЕЛ.

Тело онемело. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

На стене напротив он увидел институтский календарь и сегодняшнюю дату, обведенную жирным красным маркером.