Запретные практики

Дубов посмотрел на цифры, присвистнул и размашисто подписал. Панкратьева обрадовалась и убедилась, что расчёт её оказался верен. Деньги так или иначе любят все. Самому себе зарплату повышать Дубов бы не стал, постеснялся. Ведь в глубине души он, как был человеком совка, так им и остался, совершенно не осознавая того, что стал теперь хозяином собственного предприятия. Дивиденды выплачивать в соответствие с уставом он бы пожадничал, другое дело, если б украсть где-нибудь, занести да не донести или вот накупить на эти деньги уйму всего полезного для фирмы, например, новых компьютеров, гаджетов разных, копировальных и инженерных машин, к которым Дубов имел большую слабость. Причём Панкратьева уже твёрдо знала, что слабость эта его зиждется на откатах, которые он получает от поставщика всей этой технической дребедени. Но Панкратьева-то никаких откатов не получает, а на откаты Дубова до поры до времени прикрывает глаза, дабы иметь в рукаве некоторые козыри. А так все остались довольны: и Панкратьева, и сам Дубов.

– Нахалка ты, Анька! – сказал Дубов, протягивая ей подписанный приказ.

Панкратьева мысленно похлопала себе в ладоши.

– Точно! – согласилась она. – Мне еще денег в долг надо. Квартиру хочу новую купить.

Панкратьева решила не останавливаться, раз уж так попёрло.

– Сколько?!!

Она протянула Дубову заявление на кредит. Заявление было составлено по всем правилам компании с указанием суммы и сроков погашения, а также санкций и прочих айайайев, включая запрет на увольнение без погашения долгов. С помощью такой вот долговой кабалы Дубов и Панкратьева привязывали к компании особо одарённых молодых специалистов.

Дубов взглянул на требуемую цифру, глаза у него округлились, он сказал:

– Фигассе! – Пару секунд подумал и подписал заявление.

Панкратьева быстро выхватила свое заявление у него из рук. Вдруг передумает.

– Дубов, ты не заболел? – на всякий случай поинтересовалась она.

– Заболел. Не видишь, что ли? – ответил он, указывая на свои ноги.

Панкратьева встала из-за стола для переговоров, осторожно обошла костыли Дубова, подошла к нему и чмокнула его в щеку.

– Спасибо тебе, ты настоящий товарищ, почти прекрасный принц! – поблагодарила она своего компаньона и начальника.

– Еще бы! Ты же прешь как танк, попробуй от тебя увернуться, да еще на костылях. У тебя самой все в порядке? Ты как-то изменилась, – заботливо спросил Дубов.

– Я в субботу в аварию попала, тормоза отказали, а потом Федьку застукала за курением марихуаны, – честно доложила Панкратьева.

– Пипец!

– Вот и я так думаю, поэтому, давай я пока некоторое время без командировок поживу. Понятно сейчас пока ты в гипсе, я поеду, если надо. Но только в крайнем случае. Ты же сам знаешь, что я гораздо полезнее на своем рабочем месте и тебе всяко спокойней.

– Чего это мне спокойней? – Дубов нахмурился.

– Ой, будто я не знаю, как ты волнуешься, что я тебя подсижу.

– Еще чего? Много о себе представляешь! – возмутился Дубов, однако глаза его предательски забегали.

– Нет? Ну значит я ошиблась. Вот и славно.

– Трам-пам-пам, – сказал Дубов. – Иди, работай, госпожа министерша.

– Яволь, мой фюлерт! – Панкратьева сделала книксен.

– Сама ты фюлерт!

– Нет, я яшкаюсь с кем попало, а фюлерт у нас – это ты! – с этими словами довольная собой Панкратьева вывалилась из кабинета Дубова.

«Интересно, что это было»? – думала она.

Ведь сейчас только что Панкратьева, шутя и играючи, сделала то, что собиралась сделать уже лет пять. Собиралась, но никак не решалась. Необходимые бумаги на увеличение зарплаты у нее еще ой как давно были заготовлены. А сегодня пошла и сделала. Когда она еще только заходила в кабинет Дубова, в ней странным образом пребывала твердая уверенность, что она не просто провернет всё, как задумывала, а она уже это всё провернула. И где-то там в будущем уже всё произошло, осталось только сказать слова и станцевать ритуальные танцы. Вопрос на самом деле давно решен наверху в небесных сферах. Панкратьевой очень понравилось это новое ощущение себя и своих сил, вот только пожалела, что заявление на кредит составила накануне и наспех. Ведь по всему выходит, она могла и больше денег попросить. И не факт, что Дубов ей бы отказал. Совсем не факт, уж теперь-то она это знала точно. Когда человек уверен в том, что делает, окружающим остается только с ним согласиться.