Записки учителя фехтования. Яков Безухий

Я оставался до полуночи у Луизы. Она была тем более напугана, что граф Алексей получил приказ не отлучаться из кавалергардских казарм; в городе были приняты, по-су-ществу, такие же меры, как во время военного положения. Попрощавшись с ней, я на минуту вышел на набережную. Нева выглядела неспокойной, хотя, казалось, вода в ней еще не прибыла значительно; но со стороны моря время от времени доносились странные звуки, напоминавшие протяжные вздохи.

Придя к себе, я увидел, что никто из обитателей дома еще не ложился спать. Вода из источника, бьющего во дворе, два часа назад перешла через край и стала заливать нижний этаж дома. Говорили, что в других местах поднялись гранитные плиты и из-под них струей хлынула вода. И в самом деле, на всем пути домой мне казалось, что меж камней мостовой брызжет вода; но, не подозревая об угрозе наводнения, поскольку такая угроза была мне неведома, я поднялся к себе в квартиру, которая, впрочем, находясь на третьем этаже, предоставляла мне полную безопасность. Однако, заметив у других волнение еще большее, чем мое собственное, я никак не мог заснуть; наконец, сломленный усталостью и убаюканный шумом бури, я задремал.

Около восьми часов утра меня разбудил пушечный выстрел. Накинув халат, я подбежал к окну и увидел, что улица являет собой зрелище невиданного волнения. Наскоро одевшись, я поспешил вниз.

— Что означает этот пушечный выстрел? — спросил я у какого-то человека, который нес матрасы на второй этаж.

— Вода поднимается, сударь! — отвечал он, продолжая идти наверх.

Я спустился на первый этаж, где вода доходила уже до щиколоток, хотя пол в доме был выше уровня мостовой на три ступеньки, образующие его крыльцо. Подойдя к входной двери, я увидел, что вся середина улицы покрыта водой, а проезжающие экипажи гонят волны, бьющиеся о тротуар.

Заметив извозчика, я подозвал его, но он отказался ехать и хотел как можно скорее вернуться в свою конюшню. Однако двадцатирублевая бумажка положила конец его колебаниям. Я вскочил в дрожки и велел ехать на Невский проспект, указав адрес Луизы. Вода доходила нашей лошади до подколенок; каждые пять минут раздавался пушечный выстрел, и при каждом выстреле те, кто нам встречался, кричали нам: «Вода поднимается!»

Я добрался до Луизы и у дверей ее дома увидел какого-то верхового. Он только что прискакал от графа Алексея: тот просил Луизу подняться на самый верх дома, чтобы наводнение не застигло ее врасплох. Ветер перешел на западный и гнал воды Невы вспять, так что море, казалось, боролось с рекою, стремясь отбросить ее назад в русло. Солдат исполнил возложенное на него поручение в ту минуту, когда я входил к Луизе, и во весь опор поскакал к казарме, поднимая вокруг себя целые фонтаны воды. Пушка продолжала стрелять.

Я приехал вовремя: Луиза была до смерти испугана и боялась она, вероятно, не столько за себя, сколько за графа Алексея, поскольку кавалергардским казармам, расположенным в Нарвской части, наводнение угрожало прежде всего. Однако приезд посыльного немного ее успокоил. Мы вместе вышли на плоскую крышу ее дома, одного из самых высоких в городе; оттуда в ясную погоду было видно море. Но теперь туман стал таким густым, что даже ближайшие окрестности терялись в дымке.

Вскоре пушечные выстрелы участились, и мы увидели, как с Адмиралтейской площади стремительно разъезжаются по всем улицам и по всем направлениям наемные экипажи, кучера которых, видя подъем подземных вод и надеясь хорошо на этом заработать, собрались на своем привычном месте. Вынужденные теперь спасаться от наводнения, они кричали: «Вода прибывает! Вода прибывает!» И в самом деле, словно преследуя мчавшиеся по улицам экипажи, высокая волна взметнула свой зеленоватый гребень над набережной, разбилась об угол Исаакиевского моста и, пенясь, докатилась до подножия памятника Петру Великому.

Раздался всеобщий крик ужаса, точно эту волну видел весь город. Нева вышла из берегов.

В ту минуту, когда раздался этот крик, на балконе Зимнего дворца появились люди в мундирах. То был император со своим штабом: он отдавал приказания, так как опасность нарастала с каждой минутой. Видя отсюда, что вода поднялась до половины крепостной стены, он вспомнил о несчастных узниках, находившихся в зарешеченных подвалах, окна которых выходили на Неву. В тот же миг капитан одной из барок получил приказ отправиться к коменданту крепости и передать ему от имени императора приказ вывести заключенных из их камер и обеспечить им безопасность, но лодка прибыла слишком поздно: среди общей растерянности об узниках забыли, и все они погибли.

В этот момент мы заметили, как за Зимним дворцом показался штандарт императорской яхты, подошедшей для того, чтобы в случае необходимости предоставить убежище императору и его семье. Вода, должно быть, была уже на одном уровне с парапетом набережных, который стал исчезать из вида; заметив, как барахтаются в воде кучер и лошадь какого-то экипажа, мы поняли, что они уже не чувствуют под ногами землю. Вскоре кучер пустился вплавь, добрался до окна, и его втащили на балкон второго этажа.