Его родители умерли ранее. Мать давно, а отец — где-то за года полтора до последней эпидемии. И он как единственный сын встал во главе баронства, «забив» на развлечения. Пил со мной, но только когда бывал в Пуэбло, а бывал там нечасто и в основном по делу. Скучно с ним пить стало, чел только о делах и думал, очень небогатое у него баронство. Ричи это было не в кайф, но сын графа, отнёсся с пониманием. И тёплые воспоминания и хорошее отношение к сему сеньору у него остались.
Удочки и черви были куплены у сидящих тут же на берегу мальчишек лет восьми (наших лет, я по-прежнему не могу оценивать возраст людей в местных годах и не скоро научусь) за серебрушку, то бишь за сотню ассов. Состояние по крестьянским меркам! Парнишки тут же бросились домой, споря, как разделить монету, ибо сомневаюсь, что в деревне монеты по пятьдесят ассов в изобилии. Наживив червяка, забросил крючок на середину речки.
Это была не Светлая — та осталась южнее. Другая мелкая речка, впадающая западнее в ещё одну мелкую речку, которая в итоге станет достаточно большой и понесёт свои воды к несвятой святой. Но вот засада — они все несудоходны. Тот отрезок пути, где могут пройти лодьи с воинами, в самом устье, нам никак погоду не сделает. Придётся на своих четырёх до самого конца шкандылять. Но то, что река мелкая, меня не расстраивало — наоборот, был счастлив вот так посидеть, порыбачить, отдохнуть душой. Был бы май — искупался бы, но пока вода ещё холодная.
— А ты умелец! — кивнул Ворон на мою удочку.
— А то! Вольдемар научил. Сын графа должен уметь выжить в диких условиях, мало ли что приключится в жизни? Присоединяйся, научу плохому.
— Плохому? — Он фыркнул. — Почему?
— Ну, так это же крестьянский труд. Для крепостных. Нет?
— Первые апостолы рыбаками были, — парировал собеседник. — И не стеснялись этого. И нам господь не велел стесняться.
— Ну, раз рыбалка — занятие koshernoe, тем более присоединяйся, — хмыкнул я. — Бери червячка. Да-да, доставай, пальчиками. Не брезгуй, рыбы говорят, что червяк — это вкусно, и без него ловиться не желают.
— Рыбы говорят… Скажешь тоже! — Ворон усмехнулся, но поборол брезгливость, вытащил червя из оставленного мальчишками глиняного горшка, накрыв его затем камнем, как было до этого. — Рикардо, ты изменился, — констатировал он.
— Да ладно, это так кажется, — парировал я. — Просто ответственность свалилась, как и на тебя в своё время. Люди меняются.
— Значит то, что про тебя говорят… Что ты где-то там побывал, в другом мире?..
Я вздохнул и пожал плечами.
— Давай про это потом расскажу. Вечером. За кубком хорошего вина, если конечно оно у тебя найдётся.
— Как не найтись! — расплылся он в улыбке. — Дальше что?
— Дальше червяк у тебя сейчас сам с крючка сорвётся и уплывёт. Рыба его, конечно, скушает, и тебе за это «спасибо» скажет, но тебе легче не будет.
— А как надо?
— Дай сюда… — Я наживил червя на кручок. И это был совсем не наш кручок, не думайте. До нашего тоненького и прочного местной металлургии как до Китая на карачках. И грузила тут — глиняные черепки. Угу, с просверленной в центре дырочкой — первый раз такое вижу.
— А теперь круговым движением сделай над головой петлю и забрасывай на середину реки. Вот видишь, можешь же, когда захочешь!
— Тоже мне учитель! Фыркнул он. Я иронии не разделял.
— Ага. Sensey. Ну, и пока ждём клёва, я хочу рассказать тебе одну историю… Старинную легенду. Про мастера-лучника, наёмника Роберто по прозвищу Капюшон.
— Так что, дорогой Эммануэль, это не просто так. Там назревает войнушка. И чем больше я приведу к стенам воинов, тем больше вероятность, что купчишки зассут и не станут выпендриваться. Мы тоже не будем наглеть, но реально будем искать выродков, торгующих награбленным на нашей территории. Я везу с собой своего замкового палача, и попросил сеньоров Алькатраса и Ковильяну захватить своих. Они ближе к несвятой святой, им проще.
Эммануэль напряжённо молчал, неподвижным взглядом буравя противоположный берег.
— Кстати у тебя клюёт, — заметил я. Сам за разговором вытащил уже двух… Ну пусть будет карпов. Рыба незнакомая, но чем-то карпа напоминающая. Одна с ладонь, другая чуть-чуть поболее.
Барон резко дёрнул удочку и рыба сорвалась.
Удочки представляли собой палку, просто палку. К которой была примотана тонкая верёвка. Никакой лески, тут капрона ещё долго не узнают. Но рыба велась и на такое непотребство, было видно, что ловят её тут не так, чтобы очень. Видимо в сих благословенных краях, где оглоблю воткни — зацветёт, рыбалка просто не является стратегически важным промыслом. Так, развлечение для деток, которых нельзя использовать для тяжёлой работы, или когда такой работы нет — поля уже засеяны, но первый урожай не созрел.
— Скажи честно, кого и сколько ты собираешься грабить? — спросил он, протягивая руку к накрытому камнем горшку.
— Да чёрт его знает! — как и просили, абсолютно искренне ответил я. — Всё будет зависеть от того, что мы там откопаем. Простых купцов трогать нельзя. Но как только найдём реально виновных… Ты ж понимаешь, что я не отдам сеньорам из магистрата ни асса из их имущества.