Записки графомана. Повесть-эссе

– Хорошо, ты проявил мужество перед тотальной системой насилия. А дальше что? У вашего Солженицына «жить не по лжи» – было мужество перед тоталитарной системой. Его книги – отвержение зла. Но противопоставлять себя злу – мало. А дальше что? Настоящие проблемы начинаются потом – в думании о жизни в условиях свободы. Нужен поиск истины. И тогда возвышенное негодование лишается значимости. Рассматривать чьи-либо противостоящие действия как низкие, подлые, отвратительные и порочные, – значит придавать неоправданное значение личности, их совершившей, то есть потакать его чувству собственной важности.

Я был ошарашен этим неожиданным выводом.

– А если свободы не предвидится?

– Тебе что, хватит сил отвечать за весь мир? Не пытайся бороться со всем миром. Это просто невозможно, поэтому лучше сосредоточиться на действительно важных темах. Достаточно отвечать за себя, близких и друзей. Большего для таких, как ты, не будет. Силенок не хватит.

– Но хотя бы стремлюсь!

– Что тебе мир? Тебя интересует только свое «я». Твоя судьба – выбираться из одиночества в этом мире. Как и любого. И отсюда твоя боль, презрение и жалость.

Он не знал, что во мне осталась только бессильная жалость.

– Ты всего лишь один из людей, в массе идущих рядом.

– Не собираюсь выделяться. Просто ищу выход.

– Ты не защищен, – невозмутимо сказал дон Хуан. – Беспокойство делает тебя доступным. Ты раскрываешься, цепляешься, и истощаешь себя и других. Когда ты прячешься, об этом узнают все, и каждый может тебя чем угодно ткнуть. Я тоже в молодости был доступен. И раскрывался, до тех пор, пока от меня ничего не осталось. А что осталось, могло только ныть.

– А как же открывать себя в тексте?

– Ты в тексте обнажаешься так, что все твои близкие негодуют. Надо не договаривать, человек – это тайна. Причина в том, что ты слишком доступен. После твоей повести о ваших с женой отношениях узнали все вокруг.

– Это не так! Я типизирую, даже самого себя. Что тут плохого? Не показываю заветное, личное.

– Все равно это ужасно! Ведь она прекрасный человек, тонкая личность. А ты только мучаешь жену.

– Да, она обладает здравым смыслом, и не любит философствовать.

– Она для тебя особенная, а для таких нужны хорошие дела. Что ты сделал для жены, чтобы она, наконец, успокоилась? Что она от тебя хочет, а ты не знаешь? Подумай.

Во мне снова возникло чувство стыда и униженности. Для меня самого это было загадкой. Отчего мы спорим, иногда доходим до развода? Я иногда думал, что она подчинила меня своей властностью – от ее суровой матери, и был доволен, что она берет на себя все заботы, хотя этой заботой третирует меня. Одна уходит в магазин и тащит оттуда тяжелые сумки, прежде чем я успеваю подумать об этом, и потом сурово молчит от обиды, что я невнимателен к ней.

– Мелкое – оно в тебе. Потому и стыдишься. Ты потворствуешь своей чувствительности. Дело в доступности. Ты всегда находишься в пределах досягаемости своей подруги. Пока чувства не истощатся, и останется скука.

– Это зависит от того, насколько человек глубок.

– Неважно. Ты должен встречаться с ней осторожно и бережно. Это не означает – прятаться и скрытничать. А осторожно обращаться с людьми. Не высасывать из мира последние капли, а, оставаясь в мире, лишь касаться его, сколько нужно, и потом уходить, не оставляя следов. Быть недостижимым, значит бережно соприкасаться с окружающим миром.

Маг меня достал.

– Быть недостижимым невозможно!

– Как невозможно? Съедать только необходимое, не калечить зазря растения, не пользоваться людьми.

– Я ими не пользуюсь. Скорее, они…

– У тебя врагов нет, и тебе не свойственно ненавидеть мир. А у меня это было. Моя ненависть к людям была способом потакать моим слабостям. Теперь этого нет.

Я самодовольно улыбнулся. Он отрезвил меня:

– Ты принимаешь ответственность за свои поступки, но без энергии любви. Словно несешь чужую ношу.

– Отвечать надо не за себя, а за других, в первую очередь близких.

– Самоотречение – самый худший способ потакать своим желаниям. Поступая так, мы заставляем себя верить, что совершаем нечто значительное, чуть ли не подвиг. А на самом деле только еще более углубляемся в самолюбование. В самолюбовании – чувство собственной важности. Если не отвечаешь за свои действия, то не будешь отвечать и за близких.

Он меня поразил. Я всегда считал, что творчество – это самоотречение ради людей. Маг добивал меня:

– Чтобы выйти, как ты говоришь, за изгородь общепринятого, нужно забыть себя, личную историю. Тогда отпадут самолюбие и тщеславие. Узнаешь, что это не важно. Я не чувствую себя более великим, чем любое другое явление в этом мире, потому что смерть всегда рядом с нами, и не щадит никого.

Я уже знал дона Хуана по записям Карлоса, поэтому ничего другого от него не ждал.

– Как это забыть свою личную историю? Оберегание личной жизни означает оберегание от обид на унижающий меня мир и месть, гордость и тщеславие. Отказаться от себя?

– Это не будет отказ от себя. Ты будешь просто всем, что вокруг тебя.

Он обвел бесплотной рукой сонное царство вокруг.