Запасной козырь

— Вот, Борис, полюбуйся. Это у нас конспиративная квартира, класса люкс, между прочим! А замок поменять не могут. Я уже три докладные написал. И что ты думаешь, мне отвечают эти крысы из отдела снабжения? Они отвечают, что таких замков теперь нет. Так другой мне давайте! Не можем, по инструкции только эти должны быть. Бюрократы чертовы.

Борис за эти дни уже привык к бесконечному ворчанию Теплова. Ворчит и ворчит, можно вообще не обращать внимания. Тем более сейчас, когда все мысли в голове были только об Алене. Уже через полчаса он наконец ее увидит, и у них будет целая ночь. Целая ночь — как целая жизнь. Потому что никто не знает, когда они увидятся снова. И увидятся ли вообще… Шансы свои он оценивал здраво и понимал, что они, мягко говоря, невелики…

Дверь наконец уступила, и Петр Петрович по-хозяйски устремился в сторону кухни и почти тут же вернулся, радостно грызя батончик копченой колбасы.

— Там в холодильнике все, что надо, — в подтверждение он помахал огрызком. — Как тебе хоромы?

Борис наскоро осмотрелся. Как и можно было ожидать от пристанища на одну ночь, квартира своей безликостью напоминала гостиничный номер: скучная, по линеечке расставленная мебель, блеклые обои, невнятного цвета шторы. Бытовая техника, впрочем, была «по последнему слову»: от сверкающей кнопками кофемашины рядом с серебристым холодильником до гигантской плазменной панели напротив тахты.

— Тут, небось, и камерами каждый угол нашпигован? С режимом ночной съемки… — Борис поежился. — Ты сам, майор, на нас пялиться будешь? Или у вас там уже целая команда у мониторов потные ладошки в предвкушении потирает?

— Обижаешь, Боря! — ухмыльнулся Теплов. — Аппаратура присутствует, конечно, как без нее? Было бы странно. Но я сейчас все повыключаю, не нервничай. Правда, если после появления твоей барышни кто-то из вас входную дверь откроет, тогда да, начнется веселье. Ты это учти, если вдруг придет желание на ночную прогулку выскочить, — он усмехнулся. — Но, думаю, вам и так будет чем заняться… Приедут за вами утром. За девушкой в восемь, за тобой чуть позже.

— Балкон-то хоть можно открыть? — набычился Борис. — Лето все-таки, хоть какой, а воздух. Спускаться с шестнадцатого этажа по связанным простыням мы не станем, даю слово.

Петр Петрович хихикнул.

— Вряд ли тут столько постельного белья наберется. А на балкон — пожалуйста, кто ж запрещает. Там и столик с креслами стоит. Все для вашего удобства. Бар вон в серванте. Полный. Шампанское уже в морозилке греется, если что. Белье всякое, полотенца, халаты в шкафу найдешь. Ладно, пора машину с твоей невестой встречать, пошел я.

Устроившись на тахте, Борис защелкал телевизионным пультом. Каналов тут было видимо-невидимо. Наугад он потыкал по нескольким новостным. Мир жил обычной жизнью — люди занимались любовью, войной, забастовками, пытались выиграть или проиграть миллион, пели, ныряли среди коралловых рифов, варили борщ, прыгали с парашютом, нарушали правила дорожного движения… Впрочем, войной, если судить по новостям, занимались все-таки чаще всего: вооруженные люди встречались если не на каждой второй, то на каждой третьей картинке. «Вот и я завтра, — подумал он, — стану пешкой, — а может, ладьей, но какая разница — одной из армий. Хотя нет, какая из меня ладья? Ладьи — это генералы, адмиралы, командующие всякие».

Вот интересно, если бы им дали возможность убить всех, против кого они вроде бы воюют… Вот стоят твои враги на коленях. Все. Длинная такая шеренга. И ты должен пройти вдоль этого строя и выстрелить каждому в голову. Согласились бы господа командующие?

Один из каналов транслировал детский кулинарный конкурс. Малыши сосредоточенно насыпали и наливали что-то в кастрюльки, раскладывали на тарелочках клубнику и апельсиновые дольки, поливали их взбитыми сливками. Эх, вот бы нам всем соревноваться только в умении варить манную кашу и украшать мороженое… Кстати, о мороженом…

Еда в холодильнике была такая же безликая, как и все остальное. Все вкусное, спору нет — мясо, сыр, рыба, фрукты — но сплошь готовые упаковки. Казенный дом, точнее не скажешь. Даже цветы в настенных горшках — и те пластмассовые! Хоть бы аквариум с рыбками поставили…

Стук в окно заставил его вздрогнуть — что за притча, шестнадцатый этаж?

На подоконнике топтался невесть как залетевший на эту высоту голубь. Топтался, а сам косил на Бориса ярким черным глазом: ты опасен, человек? Или, наоборот, полезен? Может, ему хлеба накрошить? Впрочем, лучше не рисковать. Балкон открывать разрешено, а про окна разговора не было. Откроешь — и примчится рота спецназа… Лети, птица, кормись в другом месте. Голубь, точно подслушав его мысли, дернул сизым плечом и сорвался в полет.

Громыхнул замок, хлопнула входная дверь, послышалось неразборчивое бормотание Петра Петровича, потом еще один хлопок.