Закон подлецов

Несмотря на явную выволочку, Мингажев покидал загородный особняк в прекрасном расположении духа. По сути, он получил карт-бланшна передачу материалов дела в инстанцию, где никаких просчетов не допускают по определению. «Нет худа без добра, коварно рассуждал генерал. Посмотрю, как завертится Михей, когда его доченьку выдернут из тепленькой домашней постельки снова отправят на тюремную «шконку»…

Часть вторая

ОТЕЦ

«Бывали хуже времена,

Но не было подлей»

Николай Некрасов

Глава семнадцатая

Нет, положа руку на сердце, не почувствовал он беды. Беспокойство, даже тревога — да, возникли. А ощущения беды — нет, не было. Телефонный звонок жены застал Сергея на теннисном корте. Он любил эти ранние тренировки — заряд бодрости потом на весь день сохраняется. Когда вышел из душевой в раздевалку, услышал, как надрывается телефонный звонок. Машинально глянув на дисплей, увидел, что от Люси пропущенных вызовов уже не меньше десятка. Даже не успев спросить, что случилось, услышал ее встревоженный голос:

— Сережа, у Саши дома полиция, обыск делают, она до тебя дозвониться не может, ей адвокат срочно нужен.

— Адвокату я сейчас позвоню. А ты успокойся. Ну посуди сама: что такого могла сделать наша Шурочка? Наверняка какое-то недоразумение. Сейчас юристы во всем разберутся и все уладят, — Михеев отсоединился и тут же набрал номер адвоката Адаркова.

Часа через полтора Виталий Михайлович отзвонился и сообщил, что у Саши дома обнаружены черновики двух старых доверенностей на приобретение земельных участков, изъяты телефон и ноутбук, а теперь они едут, судя по всему, в следственное управление. Услышав про доверенности, Сергей совсем успокоился. Историю с несостоявшимся приобретением земли он, разумеется, знал, при его великолепной памяти вспомнить детали не составляло труда. Еще тогда, когда четыре года назад его друг Саша Аверьянов предложил дочери приобрести дешевую землю под кладбище для животных, он, Сергей, воспринял все это несерьезно. Перечить, однако, не стал, зная, что дочь — натура увлекающаяся, животных обожает…

Днем Адарков позвонил еще раз. Рассказал, как однообразно — знаешь — не знаешь? — проходит допрос, сообщил, что, поскольку Александре предъявлять совершенно нечего, скоро ее, безусловно, и отпустят.

Время, как всегда, когда приходится ждать, тянулось нескончаемо медленно. Лишь около одиннадцати вечера снова позвонил адвокат и сообщил, что Сашу… оставили в ИВС — изоляторе временного содержания — и эту меру пресечения может теперь изменить только суд.

Это было невероятно. Так же невероятно, как… Да какая разница, как что. Просто невероятно, и все тут! Понимая, что сейчас не время поддаваться эмоциям, что нужно действовать, что-то делать, Сергей в то же время понимал, что сейчас, ночью, вряд ли удастся что-либо предпринять. Да и что, собственно, предпринимать? В любом случае нужно дожидаться решения суда.

Как часто, вспоминая о событиях, резко изменивших или нарушивших обычный уклад жизни, мы говорим: все было как в тумане. Никакого тумана у Сергея Михеева в голове не было. Происходящее в те дни — суд, СИЗО, обвинение по статье о мошенничестве по предварительному сговору и нанесении крупного ущерба государству — весь этот маразм, всю эту, совершенно очевидно, кем-то состряпанную гнусную галиматью, он анализировал, стараясь не поддаваться эмоциям. В такой момент эмоции могли только повредить. Еще не желая верить, Сергей, поначалу скорее на интуитивном уровне, а потом уже и осознанно, понял — это его, снова его хотят достать недруги. Те, кто уже много лет не дает ему жить спокойно. Только теперь они прибегли к самому запрещенному, презираемому даже в уголовном мире приему — нанесли удар ему, подвергнув тюремной пытке его ребенка.

***

…Если сверстники всегда тянулись к Сереге Михею, то школьные учителя с опаской относились к этому своевольному подростку. Зашоренные советскими педагогическими догмами, боящиеся даже на миллиметр отступить от утвержденной Минпросом программы, педагоги Михеева, в силу своей ограниченности, просто не понимали, не могли его понять. Вроде учится мальчишка хорошо, по большинству предметов успевает, но какой-то не такой, как все, не укладывается в общие рамки. Дерзок не по годам, непочтителен к старшим, сказать может, что ему вздумается. И не углядели эти «синие чулки», что и кажущаяся им дерзость, непочтение и уж тем более самостоятельность мышления — все это не что иное, как внутренняя независимость. То самое состояние, с которым надо родиться, и то единственное, что дает человеку истинное ощущение истинной свободы.

Впрочем, один педагог сумел это качество в подростке углядеть. Но случилось это, когда Сережка уже заканчивал девятый класс. Все произошло на уроке математики. Накануне «математичка» за какой-то пустяшный проступок вызвала в школу мать Михеева. Заканчивался апрель, близился Первомай. Вера Георгиевна, мать Сергея, работающая в местном исполкоме, загружена была подготовкой к празднику чуть ли не круглосуточно, спала и то по два-три часа.