Закон о тюрьмах

   - Разные люди здесь ходят, разные ходят. Бродяги, голодранцы, беженцы с побережья, веселые торговцы водой, усталые женщины с голодными глазами. Тянет людей в Содом, модный город в этом сезоне! И все, все останавливаются здесь хоть ненадолго - перекинуться со мной парой слов, посмотреть на диковинку, да, диковинку. Вот вы когда-нибудь видели говорящее дерево? Ха! И никто не видел. Ничего, дайте время, нас будет много. Для кого Господь очистил этот мир? Вы только не подумайте, что я ставлю на людях крест, я ведь и сам помню время, когда я ходил на двух ногах и ел мясо - правда, это уже далеко позади, я теперь Дуб, Дуб Лоллипоп, самый славный малый в этих краях - но я сумел приспособиться к новым условиям, а люди всё хотят жить по старинке, всё цепляются за ошметки того мира, которого больше нет...

   - Но ведь ты не по своей воле стал таким, а? - перебил Гай. Он смотрел на большую свежую лепешку, что Вик извлек из своего рюкзака и разломил пополам.

   - О-е, - воскликнул Дуб, - хлеб, настоящий хлеб? Не может быть! Как давно я не видел хлеба... дадите попробовать? Хотя бы маленький кусочек?

   - Ты не ответил на мой вопрос, - Гай отщипнул хрустящую корочку, на четвереньках приблизился к Лоллипопу.

   - Прости, если ненароком обидел, добрый юноша. Конечно, я не сам себя сделал таким, и очень страдал душой поначалу - поначалу. Но потом рассудил: раз Бог уничтожил миллиарды, а мне сберег жизнь - значит, Он оставил меня для какой-то высокой цели! Высокой цели! Поглядите на мои слабые ветви: я не могу убить, украсть, возжелать чужого добра - я безгрешное существо! Ха-ха! Я высшее существо, чего там стесняться!

   Гай кинул кусок лепешки в рот дереву, и оно с аппетитом зачавкало.

   - М-м-м, блаженство... где же вы взяли лепешку, мои добрые друзья?

   - Ты говоришь ерунду, - спокойно сказал Вик, - Бог дал человеку свободу выбора. Грех - это выбор в пользу зла. Ты хочешь сказать, что не способен на такой выбор?

   - Конечно, нет! - всплеснул ветвями Дуб.

   - Почему?

   - Потому что я не могу никому причинить зло!

   Вик покачал головой:

   - Чист от зла только Господь.

   Дуб озадаченно примолк, глядя на багровые отсветы на небе. Под ними, в Содоме, вопли сменились протяжным пьяным пением. Гай почувствовал злой холодок в груди. Пока мы тут спорим о безгрешности говорящего дерева, они там предаются всем мыслимым и немыслимым грехам, и кто-то кричит от смертной боли и унижения.

   - Не будем ссориться! - Дуб хлопнул веткой о ветку. - Зачем спорить? Расскажите лучше о себе, да, о себе! Что привело вас в славный городок Содом?

   Гай бросил быстрый взгляд на Вика. Тот спокойно дожевал кусок мяса, поцокал языком. Носком сапога пошевелил догорающий в костре обод деревянного колеса.

   - Мы мстители Господа, - с вызовом сказал Вик наконец, глядя на Лоллипопа, - довершаем начатое им дело. Видел, что стало с тем парнем, Драхо?

   - Поня-аатно, - протянул Дуб, - значит, эта странная машинка, в которую вы кинули тело...

   - Мне дал ее Бог.

   Лоллипоп в растерянности посмотрел по сторонам. Вокруг был только пепел. Гаю показалось, что "высшее существо" было бы радо сейчас вновь заиметь ноги и дать стрекача.

   Вик сделал долгий глоток из фляги и извлек из рюкзака новенькую блестящую целлофаном пачку Marlborough.

   - Сигареты. Свежий хлеб. Красное вино. - Он прикурил от головни, выпустил длинную струю дыма. - Парализующие винтовки (мы почти никогда не убиваем - только для самозащиты). Все это дал мне Бог. И этого мальчика он послал мне, старику, в помощь.

   - Ты еще не стар, брат, - засмеялся Гай.

   - Не стар, совсем не стар, - подхватил Лоллипоп.

   - Помолчи, - остановил его Вик. - Раз уж ты такой умный, и любишь порассуждать о делах Господа, я расскажу тебе о них.

   Он еще раз глубоко затянулся.

   - Так вот. Я бросил курить тридцать два года назад, когда принял сан. Священникам нельзя. Но не было ни одного дня из этих одиннадцати тысяч семисот дней, чтобы я не мечтал о сигарете. Я позволял себе одну сигарету в год, на свой день рождения. Да, и я грешен... Ранним летним утром я выходил из гарнизона, садился на автобус и ехал в Дюссельдорф; покупал пачку Marlborough - других я не курю, шел в парк, и спокойно выкуривал одну штуку, слушая, как она тлеет, а пачку оставлял на скамейке. Вечером дома читал сто раз "Апостольский символ веры" во искупление, и начинал ждать следующего года.

   В то самое утро я приехал в город, и первым делом спросил пачку Marlborough в магазинчике на автобусной станции. Marlborough не нашлось. Я пожал плечами и вышел на проспект. В супермаркете "Dills" Marlborough тоже не оказалось - раскупили. В большом городе Объединенной Европы, напринимавшей законов против курения, не так-то много мест, где можно купить чертов табак. Я битый час метался по проспекту, и нашел только "Лайтс", но "Лайтс" мне был на хрен не нужен. Представь себе человека, который целый год мечтал об одной-единственной никотиновой палочке, и не может ее получить, потому что в магазинах ее нет, и ты поймешь, что я чувствовал в тот момент.