Закон о тюрьмах

   К счастью, я вспомнил, что в метро на Барбароссаплатц есть табачная лавка. Я почти бегом спустился под землю, нашел эту лавку, где продавец - маленький угодливый турок - вручил мне красно-черно-белую пачку настоящего Marlborough из Ричмонда, штат Вирджиния, всего за четыре евро. В этот момент все и случилось...

   Вик прикурил новую сигарету от окурка первой, помолчал, глядя на пламя.

   - Я встретил старика, который видел, как это произошло. К тому времени мы почти сутки сидели под землей, ждали, пока температура на поверхности хоть немного понизится. Не было света, воды, жратвы, почти не было воздуха... вокруг - хрипящие от ужаса толпы. Как стадо баранов. Странно, ведь все сразу догадались, что это не ядерная война и не вторжение гребаных марсиан! Я сидел на турникетах и курил одну за одной, словно хотел нагнать упущенное за тридцать лет завязки, а когда пачка опустела, взял у турка еще три блока. Забавно было глядеть, как он пересчитывает деньги. Наверное, настала ночь - не знаю, у всех остановились часы. Хорошо, что у служащего метро нашелся фонарь...

   Тот старик выполз из темноты подземного перехода, весь черный от пепла, словно беглец из крематория - он пытался подняться на ноги, но все время падал. Он был слеп, как крот, и напоминал ожившую мумию. Кроме меня, никто не осмелился подойти к нему.

   "Что там?" - спросил я.

   "Там - Бог" - прошептал старик, и пепел сыпался из его беззубого рта.

   "Что Он делает?"

   От старика шел дым. Я до сих пор помню этот запах - горько-кислый запах горелого человечества.

   "Бог потерял терпение... Бог убил нас всех..."

   "Он придет сюда?"

   "Вы сами придете к нему..."

   На простодушном лице Дуба застыл благоговейный ужас. Гай незаметно, стараясь не шуметь, вытащил из рюкзака альбом, и в неверном свете костра принялся рисовать его портрет - быстро, одними штрихами. В медвежьей лапе Гая огрызок карандаша казался спичкой, однако через несколько минут на белом листе появилась точная копия Лоллипопа, вместе со всеми веточками и почками. На Гая смотрело длинное морщинистое лицо с кустистыми бровями, маленькими черными глазами-пуговками, и выдающимся горбатым носом, на самом кончике коего примостилась круглая бородавка.

   - Старик рассказывал - все случилось быстро. - Продолжал Вик. - Господь милосерден, он не хотел, чтобы мы мучились перед смертью. Сначала золотистый дождь серы, потом - огненный водопад; не прошло и минуты, как все уже полыхало и плавилось. Старик вбежал в подземку, когда потолок за его спиной начал рушиться и долго не мог выбраться в подземный переход из-под завалов.

   - Да, я помню, - прокряхтел Дуб, - это было ужасно.

   - Бог спас мне жизнь, когда заставил бегать за сигаретами по городу, и, в конце концов, уйти под землю. Сечешь? Если бы я не стал капелланом тридцать с лишним лет назад - я бы не бросил курить, и не было бы этих ежегодных поездок в Дюссельдорф, и я не сидел бы сейчас перед тобой. Но все это я понял позже.

   Когда наутро мы разгребли завалы, все уже кончилось. От города остались почерневшие бетонные коробки и заваленные искореженным металлоломом улицы. Русло Рейна превратилось в сухую, стерильную, покрытую трещинами ложбину. Город стал огромным горячим кострищем, оно все еще потрескивало и дымилось. И все же в нем оставалось еще много людей - тех, что спрятались в метро и подвалах. Они заламывали руки, стенали, бродили в шоке среди развалин, и - проклинали Бога. "За что?!" - вопили они, - "Почему именно мы, почему не сто, не тридцать, не пятьдесят лет после нас?!" И каждый был голоден, каждый просил воды, лекарств, теплой одежды. Кто-то сообразил, что полиции больше нет, и принялся отнимать у слабых то, что ему нравилось. Тот, у кого нашлось оружие, быстро выдвигался в лидеры. Начались убийства, стычки и настоящая охота за молодыми девушками.

   Воду и продукты еще можно было найти. Например, под супермаркетом "Dills" обнаружилось целое подземное хранилище. Но запасы таяли с бешеной скоростью - все, кому удалось поучаствовать в дележе, старались есть и пить как можно больше, в страхе, что иначе все достанется соседу. Главари быстро сообразили, чем это грозит, и ввели суточные рационы, а заодно изгнали из племен всех старых, больных, некрасивых, с неправильным цветом кожи и просто неугодных. Меня тоже выгнали.

   - Сочувствую, - вздохнул Дуб.