Закон о тюрьмах

   Гай словно продолжал спать с открытыми глазами. В какой-то момент он осознал, что у белой бесконечности над головой имеется потолок, и довольно низкий. Вслед за этим он сделал еще одно открытие - тут имелись и стены, а значит, он находился в некоем помещении. Все здесь было ослепительно белым... неудивительно, что он не сразу понял, где находится. От потолка бесшумно отделилась белая меланхоличная змея с одним глазом и скользнула к самому лицу Гая.

   - Как вы себя чувствуете? - пришел откуда-то голос.

   "Как вы себя чувствуете... увствуете... какствуете..." - зашипело эхо.

   - Вос-хи-тительно, - прошептал Гай одними губами, - но нем-ного тревож-но.

   - Отдыхайте. Я пока распоряжусь насчет завтрака. Вы ведь очень голодны, Гай, - тихий бесцветный голос звучал как бы со всех сторон одновременно, и Гай не мог бы сказать, мужчине он принадлежал или женщине. Змея скользнула в сторону, свернулась кольцом чуть в отдалении - воплощение спокойной, ненавязчивой заботы. Не змея, понял Гай. Камера на гибком проводе.

   Он сел на кровати, коснулся голыми ступнями прохладного гладкого пола. После стольких дней блуждания по холмам из пепла и пыли - до чего приятно. Ощупал лицо, шею - царапины и рваные раны исчезли. Выбитые зубы вернулись на место. Невероятно.

   Рай. Ты в раю.

   Кроме белой мягкой койки в комнате ничего больше не было. Лишь за изголовьем, под полиэтиленовым чехлом неясно проступали очертания идеально круглой, массивной конструкции, уходящей прямо в стену. Гай вздрогнул - вспомнилась Мясорубка. Всё, всё, расслабься, это уже в прошлом...

   Бесцветный голос оказался прав: Гай чувствовал дикий голод. Ему стало немного грустно. Вот так живет человек, размышляет о жизни на небесах, мечтает о каком-то сверкающем идеале, о поющих ангелах, о серебряных вратах и прочее, и прочее... а здесь - покой, белизна, невидимый некто предлагает угоститься завтраком. Все так прозаично. Он вновь оглянулся на прикрытую чехлом круглую нишу в стене.

   - Лягте, пожалуйста, обратно, - вернулся голос.

   Гай подчинился. В то же мгновенье в стене возникла дверь, и койка бесшумно выскользнула через нее в такой же белый коридор.

   - Где я? - спросил Гай у потолка.

   - В безопасности. Вы что-нибудь помните?

   - Помню, я умер...

   - Это нормально. Как и журчание в желудке. То и другое мы быстро исправим.

   - Но послушайте... - начал Гай и осекся. Плавно движущаяся койка (что-то вроде медицинской каталки, вот что это такое - понял он) выкатилась за поворот и оказалась в коридоре с решетчатыми стеклянными стенами. И сквозь стены лилось яркое утреннее солнце!

   - Бог мой, - простонал художник, - солнце... это же солнце!

   - Да, вам повезло. Сегодня отличная погода. Вы, конечно, хотите побыть здесь немного, и я не стану возражать.

   - Спасибо, о спасибо! - по грани сознания скользнула тень удивленья - невидимый хозяин угадывает все его желанья - но тут же исчезла: конечно же, здесь не может быть иначе. Не до того было Гаю: он окунался в солнечный свет и тепло, без которых жил так долго!

   Вскоре бесцветный голос напомнил разомлевшему, постанывающему от наслаждения Гаю о необходимости подкрепиться:

   - Нужно придерживаться расписания. Испортите себе желудок.

   - Какое это теперь имеет значение? - грустно усмехнулся Гай.

   Койка покатилась дальше - в тенистый прохладный проем под округлой аркой розового мрамора. Здесь почувствовалось дыхание сада: в отдушины под потолком просачивался аромат спелых яблок и дурманящее благоухание сочной свежескошенной травы. К ним почему-то примешивался слабый, но явственный запах хлорки. А услышав далекое цвирканье птиц, Гай чуть не засмеялся от счастья, но тут же лицо его посерело от неожиданной мысли.

   Чем я заслужил все это? Господи, что я сделал хорошего? Неужто такое счастье мне за то, что отправил в Мясорубку столько ни в чем не повинных людей?

   В тишине колеса койки едва слышно скрипели по блестящему изумрудно-зеленому паркету.

   Я ведь всех здесь увижу. И тех детей, и Лоллипопа, и... Кати. Простят ли они меня когда-нибудь?

   - Гай.

   - Да?

   - Я накрыл для вас стол не в кабинете, а на веранде. Вы ничего не имеете против завтрака в неофициальной обстановке?

   - Ну... что за вопрос. Было бы классно!

   - Я рад это слышать, - проинформировал голос, с таким же спокойствием, с каким говорил бы о парламентских выборах в Исландии или способах изготовления рождественских украшений из оберточной бумаги.

   Завтрак был восхитительным: бокал холодного молока, хрустящие хлебцы с финским плавленым сыром, свежайшие сладкие булочки, апельсиновый джем. Завидев все это, Гай не удержался от вскрика, и накинулся на еду, как кот на мышиную семью.

   Положительно, я в раю.