Закат на Босфоре

Наталья Александрова Закат на Босфоре

Памяти генералов А. И. Деникина и Я. А. Слащева, поручика Сергея Мамонтова, сестры милосердия Софьи Федорченко и многих других известных и безымянных участников и свидетелей описываемых событий, без чьих бесценных воспоминаний эта книга не могла бы появиться.

Глава первая

— Господи, неужели завтра весь этот кошмар кончится! — Ольга Павловна прижала тонкие пальцы к вискам и прикрыла глаза.

— «Весь этот кошмар» не кончится уже никогда, — желчно произнес Серж, окидывая взглядом унылый номер захудалой ялтинской гостиницы «Пале-Рояль», но имея в виду явно нечто большее, гораздо большее.

— Ты прекрасно понимаешь о чем я говорю, — возразила ему жена слабым, измученным голосом, — мы найдем наконец брата, и он устроит нас по-человечески… Подай мне ментоловый карандаш, ты же видишь, как я страдаю!

— Сердце мое, но ты же знаешь, что мы не разбирали вещей! Мы в этом вшивом «Пале-Рояле» на одну ночь, завтра надеемся попасть на корабль — не распаковывать же чемоданы!

— Ираида Петровна! — простонала Ольга голосом христианской мученицы. — Этот человек убивает меня! Вся моя надежда на вас!

— Душечка, Ольга Павловна, вот ваш карандашик! — Немолодая, но крепкая женщина, по виду из благородных, но с крупными руками и ногами подскочила к Ольге, протягивая требуемое. Одета она была в английскую строгую блузку и длинную юбку, несколько помявшуюся в дороге. Дополняли гардероб высокие шнурованные мужские ботинки.

— Вы ангел, вы просто ангел! — Ольга откинулась на подушки и отвинтила серебряную крышечку.

— Душечка, я схожу к хозяину и узнаю, нельзя ли что-нибудь устроить насчет ужина. — Ираида Петровна улыбнулась, показывая длинные и желтые, как у лошади, зубы, и удалилась.

Когда дверь за ней закрылась, Ольга выразительно взглянула на мужа и произнесла:

— Какая чудесная женщина! Что бы я делала без нее. Она не отмахивается от моих страданий, а просто дает то, в чем я нуждаюсь.

— Мне не нравится ее приторная улыбка. И эти ее лошадиные зубы… — недовольно протянул муж.

— Ну, знаешь! — вскипела Ольга Павловна. — Мы не в том положении, чтобы выбирать для общения приятных людей. Ираида Петровна просто нужный человек. И в эту гостиницу, между прочим, мы попали только благодаря ее знакомствам. Иначе пришлось бы ночевать под открытым небом.

— Мне не нравится ее лакейская угодливость. — Серж помассировал раненую левую руку и поморщился. — Мне не нравятся эти ее подозрительные знакомства. Ей что-то от нас нужно. Она знает, кто твой брат…

— Ну и что? — В голосе Ольги прозвучали истерические нотки. — Я не делаю из этого тайны. Мой брат — уважаемый человек, боевой генерал… В конце концов, даже если она лелеет какие-то корыстные планы — это не важно. Важно то, что она помогла нам в дороге, устроила нас в гостиницу, найдет людей, которые помогут нам в этом безумии устроиться на пароход. И кто тебе сказал, что там, в Костантинополе, мы должны будем поддерживать с ней отношения? — Ольга откинулась на подушки и демонстративно прижала руки к вискам, давая понять, что разговор окончен.

— Как хочешь, сердце мое, но я не люблю неискренности, — сдаваясь, пробормотал муж.

Ираида Петровна, выйдя из комнаты, огляделась. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, она перебежала коридор, стараясь не топать большими ногами в мужских ботинках, и постучала условным стуком в дверь седьмого номера — два громких удара, два тихих, три громких.

Дверь мгновенно распахнулась. Худой сутулый человек втащил Ираиду Петровну в номер.

— Где? — коротко спросил он вместо приветствия.

— Номер четыре, — так же коротко ответила Ираида Петровна. Обежав комнату суетливым испуганным взглядом, она повторила для верности: — Номер четыре, товарищи, — и зябко повела плечами.

Два человека выскользнули из номера, стараясь не шуметь, они пересекли коридор. Коренастый крепыш постучал костяшками пальцев в дверь с наклеенной на ней четверкой и жизнерадостным лакейским голосом провозгласил:

— Не изволите ли отужинать?

Тут же, не дожидаясь ответа, он распахнул незапертую дверь и вкатился колобком в комнату.

Серж, окинув гостей яростным взглядом, потащил было из кобуры пистолет, но высокий худой человек был куда расторопнее. Вороненый «наган» дважды дернулся в его руке, полыхнув огнем, и Серж рухнул как подкошенный на грязный вытертый ковер.

— Зачем ты шум поднял? — обернулся крепыш на выстрелы. — Тише, тише надо.

— Он бы сам начал сейчас палить, — недовольно ответил сутулый, — да никому сейчас и дела нет, все уже только и думают, как на пароход удрапать.