Заяц, жаренный по-берлински

- Спасибо, мужики. Нам эта контратака, - командир полка провел себя ладонью по горлу, - во как была нужна. Полк сегодня продвинулся еще на пять километров.

Трошкин обвел поваров взглядом.

- Буду представлять обоих к орденам Славы. Второй степени, - он кивнул на их гимнастерки. - Третья-то у вас уже есть.

Повара довольно улыбались.

***

Ломов с перебинтованной головой и Синдяшкин сидели на перевернутых ящиках недалеко от разделочного стола, чистили картошку. Синдяшкин первым увидел Валентину, которая, вынырнув из-за палатки хозчасти, направилась к поварам.  Кивнув в сторону медсестры головой, Синдяшкин ухмыльнулся и вполголоса протянул:

- Твоя!

Ломов поднял голову, увидел Валентину, заулыбался и торопливо вскочил. Валентина подошла к поварам.

- Здравствуйте, - она тоже улыбнулась.

- Здравствуйте, - почти хором ответили повара.

Валентина посмотрела на Ломова и притворно нахмурила брови.

- Петр Егорыч, почему не пришли вчера на перевязку?

Ломов виновато вздохнул.

- Приходил я… Но как увидел у палатки капитана Орехова… Сразу дал задний ход.

Не хочу лишний раз с ним встречаться. Больно уж он у вас сердитый.

При упоминании Орехова Валентина вздохнула. А затем решительно сверкнула глазами.

- У Вас – ранение. Перевязывать нужно. А Вы… Из-за этого Орехова…, - не договорив, она раздраженно махнула рукой.

- Может, Вам еще чего приготовить? Вкусненького? – ласково протянул Ломов.

- Не нужно. Вы сами приходите. И на перевязку, и просто…, - Валентина заглянула в глаза Ломова с надеждой. - Сегодня придете?

Глаза Ломова загорелись радостным блеском.

- Обязательно!

***

Из-за двери штабного блиндажа доносился орудийный гром.

Облокотившись о стол, Трошкин прижимал к уху трубку полевого телефона. Лицо подполковника было перекошено от досады и злости.

- Что? Отступать? Аж за Павловку?! – Трошкин тяжело вздохнул. – Есть.

Он гневно швырнул трубку на аппарат.

***

Ломов и Синдяшкин возились у костра.

Недалеко от передвижной кухни с огромным баком для пищи стояла привязанная к дереву лошадь. В воздухе – совсем близко – гремела артиллерийская канонада.

К поварам подбежал запыхавшийся лейтенант Могилевец, на котором не было лица. Повара повернулись к нему.

- Немцы прорвали фронт! Сразу в двух местах… Чтобы полк не попал в окружение, приказано отступать, - Могилевец махнул рукой. - Быстро собирайте манатки!

Лейтенант убежал.

Ломов бросился к передвижной кухне, Синдяшкин – к лошади. Ломов торопливо укладывал на бак какие-то мешки. Синдяшкин отвязывал лошадь от дерева, путаясь в узлах веревки.

- Шевелись, Иваныч! – бросил Ломов Синдяшкину.

Синдяшкин выхватил из кармана нож и обрезал веревку.

***

По проселочной лесной дороге тянулся тыловой обоз. Его замыкала передвижная кухня, на облучке которой сидели Ломов и Синдяшкин с автоматами за спинами.

Ломов держал в руках вожжи, погоняя лошадь, тянувшую передвижную кухню.

В воздухе со всех сторон гремели орудийные выстрелы и взрывы бомб…

…На очередном ухабе у передвижной кухни отвалилось колесо. Оно покатилось в сторону. Кухня резко накренилась вбок, а Ломов и Синдяшкин кувырком полетели на землю. Ломов упал прямо на Синдяшкина, грузно навалившись на него своим огромным телом. Синдяшкин жалобно и протяжно застонал.

- Егорыч, слезай! Раздавишь же!

- Да что твоим костям будет! – бросил, поднимаясь, Ломов.

Синдяшкин тоже встал, кряхтя и почесывая бока. Ломов побежал к колесу, закатившемуся в кусты. Синдяшкин заковылял к кухне…

…Тыловой обоз полка исчез за деревьями…

…Ломов и Синдяшкин, присевшие на корточки, закончили прилаживать колесо и встали.

Оба посмотрели туда, где дорога терялась среди деревьев: хвоста обоза было не видно.

Ломов махнул рукой.

- Поехали! Быстро!

Повара заскочили на облучок кухни.

- Отстали мы…, - тоскливо протянул Синдяшкин.

- Ничего, догоним! - Ломов натянул вожжи. - Н-но!

Лошадь тронулась с места…

Передвижная кухня двигалась уже по другой лесной дороге. Орудийный выстрелы и разрывы бомб гремели где-то далеко впереди. Синдяшкин повернулся к Ломову и кивнул головой вперед.

- Далеко уже наши. Ох, попадем мы с тобой в окружение…

- Да не каркай ты!

…Вскоре лес начал редеть. Услышав сбоку приглушенный рев мотоциклов, Ломов и Синдяшкин посмотрели в ту сторону, откуда он раздался. Тревожно переглянулись.

Ломов остановил лошадь. Повара соскочили на землю. Ломов махнул рукой.

- Пошли, поглядим!

Пригнувшись и сжимая в руках автоматы, повара пробирались среди деревьев. Рев мотоциклов становился все громче и громче. Повара приближались к опушке леса…

…Уже недалеко от нее повара сквозь деревья увидели, как по грунтовой дороге, ведущей вдоль опушки, с ревом мчались мотоциклы, на которых сидели немецкие солдаты. Мотоциклы ехали в том же направлении, что и повара. Ломов и Синдяшкин, не сговариваясь, упали на землю. Ломов повернул к Синдяшкину голову.

- Накаркал!

- Да я-то тут причем?

Ломов почесал затылок.

- Будем пробиваться к своим, - он оглянулся назад. - Двигаться к линии фронта по той же дороге.

- Может, кухню нам бросить? – предложил Синдяшкин. - Пёхом сподручнее. А с ней – засекут нас фрицы, как пить дать.

Ломов сердито посмотрел на Синдяшкина.