Читаем Заяц, жаренный по-берлински полностью

Заяц, жаренный по-берлински

- Вкусная. И из омуля, и из окуня… Я любую уху люблю, - медсестра вздохнула. - Только уже и не помню, когда ее ела.

Ломов радостно встрепенулся.

- Хотите, сварю?

Орехов, который все это время внимательно слушал их разговор, нахмурился и ревниво сверкнул глазами. Громко кашлянул. Ломов и Валентина, вздрогнув, повернули головы в его сторону.

- Хватит лясы точить, солдат! - сердито бросил Орехов Ломову. - Знаешь, сколько у нее еще дел? – капитан кивнул на руку повара. - Ранение – легкое. В лазарет с таким не кладем. Так что давай, одевайся – и марш в свою роту!

Ломов встал с табурета и начал одеваться. Ухмыльнулся.

- Мне не в роту, товарищ капитан. Я повар.

- Ну, значит, на кухню!

…Ломов шагал в сторону кухни. Вдали гремела артиллерийская канонада...

…Валентина сидела за столом, заполняя медицинскую карту. Орехов стоял сбоку от Валентины, опершись о стол, улыбаясь и с нежностью глядя на медсестру.

- С ранеными разговариваешь… А со мной?

Валентина подняла голову.

- О чем будем разговаривать, товарищ капитан? – с иронией произнесла медсестра.

- Неужели не найдем? – сказал Орехов, становясь серьезным. - Ты, наверное, думаешь, что и мне… Надо только то, что другим… Которые вокруг тебя вьются.

Волнуясь, Орехов приблизил свое лицо к лицу Валентины. Его глаза горели.

- Я же тебя люблю!

Он попытался погладить Валентину по волосам, но она отдернула голову в сторону, жестко сузив глаза.

- Не надо, товарищ капитан.

Орехов помрачнел и тяжело вздохнул.

***

Трошкин стоял посреди своего штабного блиндажа. Напротив него замерли, вытянувшись в струнку, Ломов и Синдяшкин. Глядя на поваров, Трошкин восхищенно улыбнулся.

- Ну, мужики…, - Трошкин похлопал обоих поваров по плечам. - Молодцы! Сорвали наступление немцев!

Ломов и Синдяшкин удивленно переглянулись.

- Вы обнаружили в лесу группу десантников, выброшенных в наш тыл с задачей уничтожить штаб полка. Перед наступлением, которое фрицы планировали на рассвете… Понятно?

Синдяшкин и Ломов кивнули.

- Командир диверсионной группы…, - Трошкин посмотрел на Ломова. - Которому ты выбил зубы… Сказал на допросе, когда оно начинается. И артиллеристы нанесли по немецким позициям упреждающий огневой удар.

Трошкин довольно засмеялся.

- Не решились фрицы после этого наступать. Дырку они получили от бублика! – командир полка снова похлопал поваров по плечам. - В общем, я… Представил вас обоих к Орденам Славы. Каждый раз бы вы так охотились!

Ломов и Синдяшкин довольно переглянулись. Ломов протянул:

- Да, пошли за «косыми», а нарвались…, - спохватившись, он торопливо добавил. - А за зайцами мы еще сходим, товарищ подполковник. Я же Вам обещал…

- Да хрен с ними, с зайцами! - Трошкин кивнул на раненую руку Ломова. - Какая тебе сейчас охота! Поправляйся. Вот дойдем до Берлина – там и приготовишь мне зайца по-берлински. Договорились?

Широко улыбаясь, Ломов утвердительно кивнул.

- Договорились.

***

В пятом часу утра Синдяшкин проснулся. Он разлепил глаза и удивленно уставился на пустой топчан, находившийся аккурат напротив его. Перевел взгляд на подпорку крыши солдатской землянки. На подпорке висели на вбитых в нее гвоздях несколько солдатских шинелей.

- Хм… И шинели Егорыча нет, - протянул он себе под нос.

Синдяшкин достал из-под подушки старые карманные часы и посмотрел на циферблат.

- Куда он поперся в такую рань?

Пожав плечами, Синдяшкин зевнул и снова улегся спать.

***

Посреди покрытой льдом речки, у небольшой лунки, сидел на перевернутом фанерном ящике Ломов с самодельной удочкой в руках. В ведерке, стоящем рядом с ним, плескалось несколько карасей.

Не выспавшийся Ломов начал клевать носом. Его глаза закрылись, руки опустились на колени, голова упала на грудь, и Ломов тихонько захрапел. Он медленно повалился на бок и рухнул на лед, опрокинув ведерко с уловом. Рыбешки вместе с выплеснувшейся из ведра водой оказались на льду недалеко от лунки. Они вот-вот могли оказаться обратно в реке…

Ломов проснулся, быстро приподнялся и увидел перевернутое ведро и рыбу на льду.

Охнув и испуганно округлив глаза, повар упал на колени и начал хватать рыбешек руками. Ползая на коленях, он одного за другим водворял карасей обратно в ведро…

…Последняя рыбешка трепыхалась у самой лунки.

- Куда ж ты, зараза? – закричал Ломов, героически упал на живот и, вытянув руку, умудрился схватить карася.

Радуясь, как ребенок, он поднес зажатую в кулаке рыбешку к самому носу. Посмотрел ей в глазки и ухмыльнулся.

- Не отпущу! Ты мне для ухи нужна.

***

Заспанный Синдяшкин разжигал костер, над которым висит котел.

К полковой кухне приближался Ломов, с удочкой и ведерком в руках.

Заслышав шаги друга, Синдяшкин обернулся, увидел Ломова и удивленно хмыкнул.

- На рыбалку ходил?

- Ага, - Ломов потряс ведерком. - Наловил немного. На уху.

Ломов подошел к разделочному столу недалеко от костра, поставил ведерко на землю,

уложил удочку под стол. Синдяшкин снова хмыкнул.