Заяц над бездной

- Советских наслаждений, я имею в виду, - пояснил Смирнов. – Он любит хоккей, цирк, народные танцы, Сеня. Хорошее застолье, конечно. Шары воздушные любит. В конце официального приема можно запустить в небо. Яркие чтоб были. Воспринимай эту информацию как мой подарок тебе. Хотя в Москве это известно каждому школьнику. Но ты, Сеня, не в Москве. К счастью. И еще он любит музыку, Сеня.

- Какую музыку? – спросил Гроссу.

- Всякую, - секунду поразмышляв, - ответил Смирнов. – Бодрую. Грустную. Всякую.

- Понял, - оживился Семен Кузьмич. – Постараемся.

- Давай, старайся, - сказал Смирнов. – Не обосрись. Леня приезжает во вторник.

Уже в дверях кабинета Иван Никитич Смирнов на секунду задержался и посмотрел на портрет Брежнева, висящий над столом первого лица республики.

- Лёня Брежнев – человек, - сказал Смирнов задумчиво, поглядев куда-то мимо Семена Гроссу, - такой же, как все. Хоккей, цирк – это не мечта, Сеня. А есть мечта. У каждого есть мечта, Сеня. Это второй мой подарок. Это знают не все, Сеня. Даже в Москве. Подумай над этим. Звони мне после сиесты, держи в курсе.

В двенадцать часов дня в городе наступала сиеста. Жара становилась беспощадной, температура достигала +30 в тени, и социальная жизнь в городе умирала. Сиеста длилась до 4 - 5 часов дня. Тогда жара спадала, и муравейник оживал.

Сиеста пришла в Советскую Молдавию из глубины веков. В советское время с сиестами пытались бороться как с явлением, препятствующим выполнению пятилетнего плана. Но попытки работать в часы летней сиесты закончились массовыми тепловыми ударами, особенно на селе. И сиеста была восстановлена в прежних правах. Как народная традиция, бережно охраняемая советским государством.

Семен Кузьмич вышел на порог Центрального Комитета КПМ. Постоял секунду, глянул на молниеносно притихнувших водителей. Смачно, с удовольствием, куснул громадное прохладное красное яблоко. Улыбнулся и умиленно повел взглядом вокруг.

Вся жизнь южного города, кажется, открылась в эту минуту первому секретарю с монументально высоких ступеней цэковского мраморного элеватора. Дворики старого центра, сплетенные между собой в непроходимый, утопающий в зелени и солнечном свете лабиринт, и немногочисленные широкие улицы, опустевшие в часы сиесты, и поливальные машины, и запах мокрого асфальта, и одуревшие от жары воробьи, дремлющие возле поилки, и тощие южные кошки, равнодушные к воробьям, вечно занятые поиском тени, и бесполезные сотрудники раскаленных учреждений делового центра, потребляющие в эти часы тонны минеральной воды из одинаковых помятых кабинетных сифонов, и торговцы на центральном базаре, собравшиеся за одним из столов, чтобы радостно вынести приговор огромному арбузу, и бесчисленные пивные и рюмочные, наполненные музыкой, смехом, стуком стаканов и цветом нации до отказа - все они были знакомы Семену Кузьмичу, ведь они были здешним народом – бестолковым и беззлобным. Из которого он, Семен Кузьмич, происходил, и которым руководил теперь - в меру сил.

Семен Кузьмич медленно спустился по ступенькам ЦК.

- Крикова? – спросил водитель Нику бодро, на ходу, прыгая на водительское место правительственной «Волги».

- Крикова, - ответил Семен Кузьмич устало, уже усевшись поудобней на заднем сидении «Волги», устланном красно-зеленым, как государственный флаг, национальным ковром.

«Волга» первого секретаря ехала по городу, и солнце светило в зеркало вместо заднего номера, и разлетались по улицам солнечные зайчики, и прыгали в лица прохожих, а прохожие узнавали Семена Кузьмича, и с радостью махали ему вслед, а он бесхитростно отвечал им, женщины кокетливо улыбались Семену Кузьмичу, и это было ему очень приятно, он и не скрывал этого, да и скрывать не умел, а вот уже увязались за машиной первого секретаря дети, и один мальчишка, лет двенадцати, на велосипеде пытается догнать машину Семена Кузьмича, и кричит на ходу, дразнится:

- Сеня-первый-сек-ре-тарь, Сеня-первый-сек-ре-тарь!

Через пятнадцать минут «Волга» первого секретаря, по пути проигнорировав треть светофоров и три четверти дорожных знаков, вылетела на загородную трассу.

Трасса на Крикова – первая в республике ухоженная дорога. Гладкий асфальт. Высоченные тополя - мелькают ровненько крашенные известкой стволы. Потом - виноградники, потом - геометрически разделанные на лоскутки разного цвета холмы. И скульптура при въезде в Крикова – фигуристая южная красавица с косой, в национальном молдавском костюме, держит на хрупком плече корзину, полную винограда.

Все эти льготы и украшательства обычная пригородная трасса заимела не случайно. Именно по этой трассе руководство республики в лице Семена Кузьмича Гроссу и Ивана Никитича Смирнова ездило очень часто - чаще даже, чем по второй по уровню значимости и ухоженности трассе, ведущей к аэропорту, в котором периодически приземлялись Высокие гости республики.

Крикова – легендарное место. Именно Крикова первым делом посещали все Высокие Гости по прибытию в Молдавию - таким образом, за одну поездку побывав на обеих ухоженных дорогах.