Загон

До дома я все-таки добрался гораздо быстрее, чем ожидал, пробка рассосалась самым неожиданным образом и оставшуюся часть пути мы пролетели с ветерком. Я прошелся по пустой квартире, принял душ, потом на скорую руку приготовил себе легкий ужин и позвонил Катёне. Тихий, спокойный вечер, как будто и не было в моей жизни всей череды событий, толкающих меня на отчаянную поездку вглубь неизвестного, чужого и враждебного мне континента. Не позже одиннадцати я лег спать и проспал без сновидений до самого утра.

Ровно без десяти двенадцать мы с Жаном были по адресу Симферопольский бульвар, дом семь «А». Гебауэр, конечно, предупреждал меня, что конголезское посольство несколько необычно, но я и предположить не мог насколько! Оно размещалось на первом этаже обычной жилой девятиэтажки, в третьем подъезде, и если бы я этого не знал, то долго плутал бы в поисках привычного для таких заведений особняка. Мрачного вида чернокожий охранник долго вертел наши документы в своих огромных ручищах, после чего переписал данные в засаленный талмуд и пропустил внутрь. Посольство выглядело не просто бедным, оно казалось натуральной дырой. Это были две обычные трехкомнатные квартиры, соединенные в одну и переделанные под офис. Мебель была старой и обшарпанной, стены грязными, повсюду валялся мусор, видимо экономили даже на уборщице. Кроме встретившего нас охранника, кажется, во всем помещении было еще только два сотрудника. Один из них, высокий толстый африканец, занимался нами, что делал второй, худощавый, но с необыкновенно круглым лицом, я так и не понял, за все время нашего пребывания там он, не отрываясь, задумчиво смотрел в окно. На обшарпанной стене криво висел прибитый гвоздем портрет какого-то свирепого негра, — президента республики, — как позже объяснил мне Жан, распечатанный на принтере на обычном листе бумаге формата А4.

— Вам нужна виза? — спросил сотрудник посольства на русском.

— Да, две визы в вашу страну сроком на один месяц каждая, — ответил я.

— С каждого по сто долларов, паспорта, фотографии и приглашения.

Фотографии мы с Жаном на всякий случай прихватили с собой, несмотря на то, что мой вчерашний телефонный собеседник ни слова об этом не обмолвился, но вот никаких приглашений у нас не было, да и быть не могло.

— Э-э, — протянул я. — Про приглашения нам не говорили… — я уже начал думать о том, как нам связаться со Столповым, чтобы он попросил своих конголезских знакомых выслать нам приглашения, только вот интересно, сколько все это продлится. Размышления мои были прерваны словами сотрудника посольства:

— Еще по сто долларов.

Столь простого выхода из положения я не ожидал, и даже рот открыл от изумления, но более находчивый Жан уже вынимал из кармана деньги.

Итак, пока что нам везло. Мы заполнили анкеты, отдали свои паспорта, фотографии и деньги, половина из которых, как я понимал, осядет в карманах находчивых сотрудников, едва мы выкатимся за порог. Паспорта с визами нам обещали выдать ровно через три дня, а, значит, самое время заняться покупкой билетов. С легкой душой мы и отправились в авиакассы. А вот там нас ждал очередной неприятный сюрприз. Оказалось, что прямых рейсов до Киншасы нет, и следует лететь либо через Амстердам, либо через Париж. Причем цены были просто астрономическими! Увы, особенного выбора у нас не было, поэтому, заплатив каждый примерно по сто тысяч рублей, мы стали обладателями билетов по маршруту Москва-Париж-Киншаса, куда должны были вылететь через пять дней, обратная же дата оставалась открытой.

После этого мне еще предстояло отправиться в Центральный прививочный пункт, чтобы сделать оставшиеся прививки, а Жан собрался куда-то отъехать по своим делам, но перед этим мы решили забежать в ближайшую кафешку и слегка перекусить.

Мы заказали по салату с морепродуктами и по стакану свежевыжатого сока, а в ожидании заказа разговорились о предстоящем путешествии. Я выразил мысль, что Жану будет легко общаться в Конго, поскольку это франкоговорящая страна, но он несколько огорошил меня, заявив, что местные жители говорят более, чем на двухстах наречиях, по числу имеющихся в стране племен, и эти языки весьма далеки от французского. К белым там относятся по-разному, но в основном негативно, часто на улице в тебя тыкают пальцами и громко высказываются. О чем? Можно только догадываться, но интонации при этом весьма недружественные. Все это вовсе не прибавляло мне оптимизма. Обдумывая полученную информацию, я уставился в окно и вдруг снова на глаза мне попался рекламный щит с «великой актрисой», — Кокошей, как именовал ее Жан. Я воспользовался ситуацией и решил отвлечься от проблем насущных, обратившись к Жану:

— Вон опять твоя подружка на рекламе. Как она, не донимает тебе после вчерашней атаки?

— Чудеса, да и только! — удивлялся Гебауэр. — Кокоша буквально обрывала мой телефон на протяжении последних двух недель, а тут вдруг неожиданно оставила меня в покое. Ох, и не нравится мне это! Натуральное затишье перед очередной бурей.

— Очень может быть, — согласился я. — Должно быть, копит силы.