Загон

За окнами было уже совсем темно, когда мы вошли в квартиру Жана. Добирались мы до дома в напряженном молчании, будто поджидали следующего удара судьбы и, не теряя времени, сосредоточенно накапливали силы для противодействия злу. Оцепенение это улетучилось мгновенно, стоило лишь переступить порог квартиры и, не успев даже закрыть входную дверь, мы, неожиданно друг для друга, в один голос разразились одним вопросом: — Ну, что, будем работать?

Мы снова уселись на кухне, откупорили очередную бутылку коньяка, и дело пошло. Мы начали вечерний марафон с самого простого, а именно, с выявления телефонных кодов и их сопоставления с местами расположения, вероятного или предполагаемого места работы, жительства или какой другой географической привязки, что могло нам хоть что-то, да подсказать. Ведь о нашем «нигерийце» мы не знали практически ничего, за исключением того, что он был весьма сведущ в проблеме, которая нас касалась, специализировался на изучении африканских народностей, и только в его руках была наша, можно сказать, нить Ариадны.

В составленном списке оказались два с лишним десятка фамилий и телефонных номеров со всего света. Из этого нагромождения нам предстояло выявить всего лишь одного человека, способного нам помочь и еще не факт, что мы были на правильном пути. Наверное, в размеренной, обыденной жизни, когда тебе некуда спешить, «прощупать» двадцать три абонента не так уж и сложно, но в нашем случае, когда каждая минута была на счету, работа представлялась огромной.

Мы просидели до пяти утра, а результат? Ну, установили, кто из возможных претендентов где мог находиться. У профессора Коломейцева было обширное окружение, друзья его рассредоточились по всему миру: в Колумбии, на Кубе, в Замбии, Шри-Ланке, Индии, Ирландии, Германии, Ямайке, Мозамбике. То была лишь малая толика из того, что мы нашли, половина же экзотических стран была трудна даже для написания. Мы успели позвонить трем неизвестным из списка, потому как те находились в часовом поясе, соответствующим нашему. Сообщив им о трагической гибели профессора, мы сразу поняли, каким великим признанием пользовался Коломейцев за рубежом, и как ничтожно мало знали о нем здесь, в его собственной стране.

Мы с Жаном заснули, когда начинало светать, намереваясь, если понадобиться, весь следующий день посвятить поиску нашего спасителя.

Я проснулся в десять с адской головной болью, Жан вообще не смог подняться, жаловался на головокружение, его подташнивало и била мелкая дрожь. Пришлось померить ему давление и, как оказалось, во время, показатели зашкаливали и, по-моему разумению, француз явно нуждался в медицинской помощи. Скорую удалось вызвать сразу, только приехала она через два часа, объясняя задержку все теми же пробками. Так-то оно так, но ведь, если бы случай был экстренным, то этого времени хватило бы с избытком, чтобы отправиться человеку прямой дорогой в преисподнюю. Но диагноз медиков оказался, слава Богу, не удручающим, в госпитализации больного не было необходимости, а подъем артериального давления объяснялся нервным перенапряжением. После столь квалифицированного заключения Жану сделали пару инъекций, в результате чего он заснул младенческим сном.

Вот и планируй с вечера работу на утро, естественно, она забуксовала. И все, что мне удалось, так это дозвониться еще до трех вероятных кандидатов, тем самым, сократив наш обширный список до семнадцати человек. Ничего полезного я не извлек, кроме того, что ни один из тех людей, с которыми мне пришлось пообщаться за последние двое суток, не имели никакого отношения к магии Вуду. Это был хоть и не ожидаемый с надеждой положительный результат, но все же результат. Адресный круг все-таки сужался, правда, и время летело неумолимо. Жан, к моему большому сожалению, в течение всего дня чувствовал себя плохо, и следующим утром скорую пришлось вызвать снова. К артериальному давлению у моего французского друга добавилась тахикардия, но в больницу он ехать наотрез отказался, и я не отходил от него целых двое суток, аккуратно потчуя его таблетками, и, между делом, продолжая телефонные поиски единственного человека, способного остановить зловещее течение событий.

Как-то сама по себе обстановка нормализовалась и мы без всякого успеха обзвонили за пару суток еще десять адресатов. А ведь каждый звонок требовал проведения дипломатических переговоров, кроме того, у кого-то не отвечал телефон, кто-то был в командировке на полгода в снегах Антарктиды или песках Сахары. Мы вычеркивали из списка диковинные фамилии и имена, но опасались даже прикинуть, насколько успешно продвигались к его концу. В процессе телефонного общения мы исключили из списка доктора Адриана Могамбо из Мозамбика, — он был наслышан о магии Вуду, но искренне опасался ее могущества и потому не увлекался ею, — Виктора Фестори, выходца из Италии, проживающего на Кубе, и занимающегося эзотерикой, Говарда Пьер-Робенсона из Америки, доктора экономики, который умер от старости на восемьдесят втором году жизни буквально за месяц до нашего звонка.