Загадочная душа и сумрачный гений

Идем в Санкт-Петербург! — Вильгельм многозначительно подмигнул Тирпицу, — Это очень хорошо. Когда тебя ПРАВИЛЬНО понимают.

* * *

Три дня. Вернее, трое суток. Много это, или мало, когда в ворох запланированных и расписанных по часам дел, внезапно вклинивается некая сверхзадача, которую, кровь из носу, а выполнить нужно? Наверное, у многих из нас случались подобные моменты. На таких неожиданных вводных, жизнь и проверяет на способность держать удар отдельные личности и целые коллективы. А случается, — даже народы…

«Кайзеровский десант», вернее авральная подготовка к нему, стала тем самым форс-мажором, на котором сдавала экзамен, «отрихтованная» Николаем при помощи «гостей из будущего» система госуправления в высшем звене. Сдавала, как воинская часть, внезапно поднятая по тревоге, и в условиях, приближенных к боевым, проходящая проверку на прочность. В смысле адекватности и стрессоустойчивости, быстроты профессиональной реакции и готовности личного состава к командной работе на заданный результат.

«Рихтовка» эта, внешне почти не заметная, однако качественно изменившая систему принятия важнейших государственных решений, стала следствием долгих бесед Государя с Банщиковым. Пытливо вникая в историю мира будущего, а затем, уже в одиночестве, размышляя над рассказами и пояснениями собеседника, Николай уяснил для себя четыре истины. Весьма неприятные для него, но их мало было «прочитать, понять и выучить». Хозяину земли русской пришлось немедленно применять их к практике своей трудовой деятельности, сиречь — царствования. Рискуя при этом яростными склоками с большей половиной Фамилии, если не встречей с «апоплексической табакеркой».

Истины эти были следующими:

Во-первых, царь — он тоже человек, с присущими ему слабостями и недостатками, и упрямая убежденность самодержца в божественной сущности его интуиции и душевных порывов, может стать причиной катастроф как для него лично, так и для всей державы. И ему, как и любому смертному, свойственно ошибаться. Тем более, что нерешительность при рассмотрении серьезных вопросов, он за собой замечал и сам.

Отсюда проистекал и подмеченный потомками «эффект крайней аудиенции», когда Николаю случалось внезапно менять принятое решение под влиянием доводов чиновника или родственника, последним высказывающего ему свои аргументы наедине. Именно так он, согласно Вадиму, пришел к отправке эскадры Рожественского на Цусимскую бойню, к отказу от договора с кайзером у Бьерке, и к всеобщей мобилизации из-за кризиса вокруг Сербии, спровоцировавшей Вильгельма на начало войны против России.

Во-вторых, покрутившись год совсем в ином ритме, чем предыдущие десять лет, он вынужден был согласиться с тем, что одному человеку с должным вниманием и качеством одновременно рассматривать вопросы типа «объявления войны Англии» и «назначения пенсии вдове погибшего на пожаре урюпинского брандмейстера», невозможно физически. Вдобавок, при том, что абсолютно вся входящая переписка, без предварительного разбора или сортировки, сразу ложилась ему на стол. Но так было до появления Банщикова, который начал разбирать для него входящие документы флотской тематики, отделяя зерна от плевел.

Но кардинально ситуацию это не улучшило, особенно с учетом отъезда в Иркутск секретариата Особого комитета по делам Дальнего Востока. Война и внутриполитические проблемы породили резкое увеличение потока документов на Высочайшее имя. И в июне пришлось расширить полномочия его Собственной Канцелярии под управлением Танеева, сделав ее отдаленно похожей на «Администрацию главы государства», как это называлось в мире Вадима. Теперь не только награждения и благотворительность, но и ворох мелких дел, типа ответов на приветственные адреса и личные прошения, начали «закрывать» ее чиновники, подавая «наверх» недельную сводку-доклад о текущей работе. Похожая схема работы была введена Канцелярией министерства Двора при ведении рутинной «переписки вежливости» с его коллегами монархами.

Конечно, всех проблем это не решило. А поскольку опыт работы по флотским делам, с Банщиковым в роли секретаря-референта, Николай оценил положительно, уже к августу он дозрел до того, чтобы его «расширить и углубить». Для своевременной подачи на рассмотрение Государю действительно важных документов, подготовки к принятию по ним оперативных решений с привлечением членов Кабмина и экспертов, контроля их исполнения и ведения закрытого делопроизводства, им было решено собрать небольшую группу самых близких и доверенных помощников. Говоря точнее — секретариат. А еще точнее — Собственный Кабинет ЕИВ.