Загадочная душа и сумрачный гений

— Вадюша, а как ты находишь августейшую задницу? — цыкнув зубом, прищурился Василий, — И как вы вообще додумались стрептомицин колоть кайзеру до того, как он хотя бы на наших кроликах, сиречь адмиралах, проверку не прошел? Григорович жалуется, что у него слух подсел. Не от вашей ли плесени, часом?

— Василий Александрович, я бы попросил без казарменного юмора, хорошо? Что до чистоты самого антибиотика, не трави душу. Осложнения пока возможны, что по слуху, что по зрению. Тут сугубо индивидуально. Поэтому — трясусь как осиновый лист. У Ивана Константиновича, безусловно, оно самое и есть. Но, слава Богу, не в ярко выраженной форме и без отрицательной динамики. Надеюсь, ухудшений не будет. Но без гарантий.

Вы лучше скажите, мужики, какой я умничка, что вовремя проплатил Эйкхорну за первую, опытную партию его новокаина еще в сентябре. А в ноябре он уже прислал нам первых двести ампул. Как чувствовал, что понадобится. Сам-то представляешь, Василий, как без него нашу плесень колоть? Не хочешь попробовать?

— Ты и тут без немца никак не мог обойтись?

— Нет, Петрович. Анестетики — не моя стезя. Анестезиолога папаня из меня делать не собирался. Да и нельзя сразу хвататься за все…

— Угу. А про то, что без новокаина пациентов перед каждым уколом антибиотика к койке привязывать придется и деревяшку меж челюстей пихать, наш доктор Пилюлькин и не подумал.

— Василий, хватит издеваться. Вот тебе, персонально, обещаю — при случае точно только с одним физраствором пенициллинчику засажу…

— Да? А на подвал?

— Начинается… Петрович, я в непонятках. Дядя Фрид, таки, был прав? В отношении условных рефлексов профессионального потрошителя? Лучше подумай, как я заманался с этими стерилизаторами, лопающимися стекляшками шприцов и тупыми иглами. Это вам не лазерный контроль и алмазная заточка.

— Хватит с меня этой дурацкой пикировки и медико-процедурных подробностей. Если Шустова хотите, так уж и скажите. А ты, Вадик, рассказывай, давай, как вы беднягу Вильгельма чуть не уморили.

— Петрович, вот те Святой истинный крест, пациент во всем виноват сам. И еще его разлюбезный лейб-медик герр Лейтхольд. Знал ведь, что у Вильгельма с ухом проблема застарелая, и даже не пискнул, когда его подопечный выперся в Кронштадте на мостик «Брауншвейга» в парадной треуголке. А потом скакал без головного убора вовсе. Добавил он и по дороге, возки-то им подали открытые. В итоге, Экселенца продуло капитально. На приеме и торжественном ужине все было нормально, кукситься он начал на следующий день к обеду, после парада Гвардии на Сенатской.

А вечером, во время «Лебединого озера» в Мариинке, торжественно предворенного «Песнью немцев» и «Вещим Олегом», кайзеру поплохело окончательно. Но, скажу я вам, — мужик. Дотерпел до конца. Итог же всех этих геройств — рецидив хронического отита с сильнейшими головными болями и температурой под 39 градусов.

Бедолага слег. Вокруг — суета, метания. Со слов немцев я понял — проблемка недели на две, минимум. С хандрой, паникой и ночными страхами, до кучи. Картина Репина «Не ждали», короче. Но у меня и в мыслях не было его нашими антибиотиками пользовать. Тут, Василий Александрович, ты прав совершенно. Я не конченый авантюрист по жизни, понимаю, они «сырые». Когда речь шла о раневых гнойных инфекциях с перспективой гангрены у наших офицеров и адмиралов, там просто деваться было некуда. Или рискуем, или гарантировано бабушка с косой…

— Авантюрист ты по жизни, Вадюша. Но не конченый, а законченный, — юморнул с изяществом гиппопотама Балк, — Мало того, что дерзнул под пеньюар к сестренке царя залезть, так еще и передо мной хвост поднимаешь. Но уж, коли, не твоя идея была в отношении кайзера, ладно, прощаю. В смысле — поверю тебе. Но, проверю.

— И какой смысл мне врать? Я едва на ногах устоял, когда Николай, вернувшись из покоев Вильгельма, спокойно так, с милой, задумчивой улыбкой, осведомился: «Сколько уколов антибиотика необходимо, чтобы кайзера поставить на ноги, и как можно скорее?»

Мужики, я честно бился как лев. И про риск осложнений, и даже про вероятность летального исхода говорил. Как об стенку горох! «Это наше общее решение. Кайзер ждет. Приступайте немедленно». И что оставалось делать?

Короче, нормальная у него задница. Холеная, жирненькая. Как с пациентом с ним — никаких проблем. Через два дня Их прусское величество уверенно шло на поправку. А тем временем Петр Аркадьевич с Баллином, чиновниками и прочим буржуинством заседали, ездили всей толпой по заводам и бизнес-тусовкам. И вся эта вкусность просквозила мимо вашего покорного слуги, так-как объект приложения моих усилий, возлежал на перинах с подушками, нежась под пуховым одеялом, и донимал меня разговорами обо всем на свете, но больше всего — о флотских делах. А в особенности, о торпедных катерах и моторах. Так что, наш августейший союзничек далеко не так прост, и откуда ветерком потянуло, смекнул. О чем он меня еще расспрашивал, в письменном виде памятку составлю. Пока в разных записках, нужно в порядок привести. Полагаю, что для общего дела это будет не бесполезно.