Загадка последнего Сфинкса

— Почему оккультной? Я употребила правильное слово. Латинское sacrum означает «священный, относящийся к религиозному культу и ритуалу». У Домнина существует некое подобие культа собственной живописи, образов, которые он создает на своих полотнах. Естественно, он не может обойтись без ритуала. Таковы правила игры, и человек невольно их придерживается.

— Я латынь не изучал и не жалею. Мертвый язык. Кому он нужен?

— Или язык мертвых… — пробормотала Астра.

— Что?

— Да нет, не обращай внимания.

Воспроизводя в памяти вчерашний разговор, Матвей вернулся мыслями к сцене в мастерской художника, перенесся в темноту, пропитанную запахами красок, дерева, растворителя и пыльных тканей…

В тесном пространстве между грудой подрамников и каким-то не то комодом, не то шкафчиком они с Астрой сидели на полу, прижавшись друг к другу. От основного помещения их отделяли ширмы из гобеленов. Наблюдать за происходящим приходилось через щель между ширмами, правда, довольно широкую. Отсутствие света, с одной стороны, позволяло им оставаться незамеченными, с другой — почти полностью ограничивало видимость. Слабый луч фонарика, звуки какой-то возни, треск, смутные движения фигур, больше угадываемые и дорисовываемые воображением, — вот и все, что удалось увидеть и услышать.

Когда короткая борьба двух ночных гостей закончилась, наблюдатели выбрались из своего убежища и зажгли фонарь. Можно было не опасаться, что кто-нибудь заметит свет с улицы: окна снаружи закрывали жалюзи.

На полу лицом вниз лежала женщина со связанными сзади руками, ее волосы рассыпались. «Санди! — сразу узнали Астра и Матвей. — Кто еще имеет такие роскошные, длинные и шелковистые бронзовые кудри?» Рядом валялась черная вязаная шапочка, слетевшая с ее головы.

«Неужели мертва? — с ужасом подумали оба. — Только не это!»

Карелин нащупал на ее шее мягкие толчки артерии, обрадовался:

— Пульс есть…

— У нее руки связаны!

— Вижу. Надеюсь, череп цел.

Бегло осмотрев лежащую женщину, он освободил ее от пут и осторожно перевернул.

— Кровь! — прерывисто выдохнула Астра.

— Краска… вон тюбик раздавленный… Осторожно, не вымажься, а то наследим тут классически. Придется обувь вынести на мусорку.

— И сжечь!

Лицо Санди с закрытыми глазами, без макияжа, но от этого не менее прекрасное, даже со следами пыли, позолоты и масляной краски, казалось ликом поверженного ангела.

— Ссадин нет, только на затылке припухлость, — сказал Матвей. — В месте удара. Для жизни неопасно. Скоро она придет в себя. Нашатыря нет? Где у этого Домнина аптечка? Принеси хотя бы воды.

Нашатырный спирт не понадобился. Рыжеволосая вдова приоткрыла глаза и слабо застонала. Астра, стараясь не наступать на разбросанные тюбики с краской, сходила к холодильнику и вернулась с бутылкой минеральной воды. Света, по-видимому, не было уже несколько часов, потому что вода успела из ледяной стать прохладной.

— Оставим ее здесь? Или заберем с собой? — спросил Матвей, прикладывая горлышко к губам пострадавшей.

— Пока не знаю, — ответила Астра. Она осветила фонариком последствия учиненного разгрома. — Ужас что они натворили! Они… уничтожили картину. Домнин придет в отчаяние.

— Впредь будет принимать меры предосторожности. Сигнализацию поставит, железную дверь, замки надежные.

Пока Карелин приводил Санди в чувство, Астра в прострации созерцала то, что осталось от Афродиты-Данаи, — варварски разломанная рама, исполосованный, искромсанный острым предметом холст, изрезанный до ничтожных фрагментов, на которых толком не разглядишь ни единой детали. Золотоволосой Богини больше не существовало.

— О-о! — вырвалось у Астры. — Какая бессмысленная жестокость!

— Что случилось? — спросил Матвей.

— Кто-то погубил шедевр Игоря Домнина.

— Ясно кто. Она!

— Ужасное злодейство. Как она могла? Почему?

Санди уже сидела, опираясь на тумбочку, и мутным, неподвижным взглядом смотрела на дело своих рук. Вряд ли она понимала, о чем идет речь.

Матвей тоже находился в замешательстве.

— Что ты ожидала здесь застать? — спросил он у Астры, тыча пальцем в остатки картины. — Это или нечто другое? Сфинкса! Полагаю, он перед нами. Или им был тот, второй? И при чем тут картина? Зачем было ее кромсать? Я… у меня просто голова идет кругом. Ты объяснишь наконец, что происходит?

— Я сама в недоумении, — призналась она.

Наклонившись к Санди, она заметила в ее лице проблески сознания. Женщина начинала соображать, где находится и кто перед ней.

— Вы? — с трудом выдавила она. — Как… вы… здесь… Ч-что… со мной? М-мм… голова… болит.

Матвей намочил носовой платок и приложил к опухоли на ее затылке.

— Вот, сможете держать?

— Ой… а-а…

Ее взгляд становился все более осмысленным, в нем появилась тревога.

— Надо уходить! — сказал Карелин.

Астра потянулась губами к его уху.

— Заставь ее заговорить, — прошептала она. — У тебя получится.

— Кол-лек-ци-о-нер… — простонала Александрина. — Какими… судьбами?

— Я могу вызвать милицию, — предложил он. — Или хозяина. Вы ранены. Вас кто-то ударил по голове.