Загадка последнего Сфинкса

Когда-то особенно блистали на Масленицу купчихи — набеленные и нарумяненные, в головных уборах, расшитых серебром и золотом, унизанных жемчугами, в дорогих шелковых салопах, отороченных мехом. Выезжали они на великолепных санях, запряженных холеными лошадьми. Синее небо, легкий морозец, искрящийся снежок, скрип полозьев, густой пар из конских ноздрей, звон колокольчиков, зазывные улыбки женщин, их красота, обещание жарких ласк, шум ярмарки, запах блинов, дым, крики ряженых, хохот толпы. И надо всем этим — ослепительный лик Ярилы и темные крылья Мары, огненные языки будущего костра, тени предков, голоса из иного мира…

Время любить! Время умирать… — шепчут они. — Белое, красное… холод, жар… снег, огонь… страсть, смерть… 

Глава 30

По дороге в бюро Матвей с восхищением наблюдал, как прихорашивается, убирается Москва к Масленице. Цветные гирлянды, флажки, лампочки, ленточки, еловые ветки, шатры, деревянные горки…

Ребята из его группы наверняка захотят устроить совместное гулянье, побродить по парку, прокатиться на санях, посидеть в кафе, заказать блинов с грибами, с сыром, с луком и яйцами, попить чайку из самовара. Хорошо!

Астра тоже захочет праздновать Масленицу. Она уже обещала нажарить блинов с припеком.

— Как это? — удивился Матвей.

— Посмотришь… и попробуешь, если получатся.

В ее квартире на Ботанической улице вовсю шел ремонт. Астра рассчитывала переехать туда летом, не раньше. Все хлопоты по обустройству ее будущего жилья взял на себя господин Ельцов. Утром он позвонил Карелину и спросил:

— Какой паркет брать? Светлый или темный?

«Мне-то какое дело?» — чуть не ляпнул «жених».

— На ваше усмотрение, — сдержанно произнес он. — Для меня это несущественно.

— Для Астры, к сожалению, тоже, — вздыхал Ельцов. — Что вы за пара такая? Ничего вам не интересно, ни во что вникать не желаете. А потом все претензии ко мне?

— Претензий не будет, — заверил его Матвей. — Обещаю.

— Жили бы вы с нами… дом большой, на всех хватит. Скучаем мы с женой по дочери! Она у нас одна. Больно самостоятельная уродилась! В кого только?

Астра любила родителей, но о совместном проживании и речи быть не могло.

— У каждого должна быть своя судьба и своя дорога, — повторяла она. — Быть рядом с моим отцом все равно что плыть на буксире. Он издалека и то норовит командовать, а уж вблизи…

— Ты в него удалась, — определил Карелин. — Поэтому вам рядышком и тесно.

Астра не спорила — сверкала черными глазищами, поджимала губы. Этих ее глаз трудно было ослушаться. Как Матвей ни сопротивлялся, она таки потащила его за собой ночью черт знает куда. Оказалось, в мастерскую Домнина. Мы, дескать, кое-кого застанем на месте преступления!

«И я хорош. Нечего сказать! — ругал себя Матвей. — Поплелся за ней, как телок. Едва не влип в грязную историю. Чудом обошлось без жертв. А если бы нас там застали? А если бы…»

— Ты опасный человек, — напустился он на Астру, как только они вернулись домой. — С тобой свяжешься — не раз пожалеешь! Как тебе в голову пришло лезть в мастерскую? Доказывай потом, что мы не грабители!

— Я ходила туда на сеансы, все осмотрела, знала, что сигнализации нет, дверь одинарная, замки простейшие. Домнин ничего ценного в мастерской не держит, а на холсты, краски и кисти воры не позарятся. Он принципиально против излишних предосторожностей.

— А картины?

— Оконченные работы он сразу раздает заказчикам. То, что Афродита-Даная осталась в мастерской на ночь, никто не знал.

— Ошибся твой Домнин. У него есть привычки, значит, есть и люди, которые о них знают. Например, его мачеха…

— И его друг Маслов, — добавила Астра. — И близкий знакомый Баркасов. Думаю, он сообщил им о завтрашней… то есть уже сегодняшней… вечеринке в клубе по случаю презентации новой картины. Тем самым косвенно намекнул и на известное обстоятельство. А именно, что Золотая Богиня проведет свою последнюю сакральную ночь в мастерской.

– Сакральную! — с иронией повторил Матвей. — Умоляю, выражайся нормальным языком. Откроешь салон магических услуг, тогда будешь пугать обывателей оккультной терминологией.