Женщины обеспечивали единство семей и общин, но их вклад был невидимым, не поддавался измерению, не оплачивался и не приносил никакого социального вознаграждения. И это означало, что мой мир был полон сильными и деятельными женщинами, которые именовались "домохозяйками" и вынуждены были подчиняться своим мужьям. Мама так вела себя с отцом. Она его не уважала (и это было нечестно), но звала его главой семьи (это тоже было неправдой). И такой способ жить в браке и вести домашнее хозяйство повторялся всюду, куда бы я ни посмотрела.
Всего несколько моих знакомых женщин работали по профессии и при этом не состояли в браке. Большинство моих школьных учительниц были незамужними. Миссис Рэтлоу была вдовой и возглавляла английскую кафедру, но по-прежнему готовила и убирала в доме для своих сыновей и никогда не брала отпуск, потому что считала – вот ее слова, и я их никогда не забуду: "Когда женщина больше не представляет интереса для противоположного пола, ее будут замечать, только если у нее есть какая-то цель в жизни".
Отлично сказано, и высказывание это должно было бы сделать ее феминисткой, но на феминизм, как на движение, у нее не было времени. Она обожала мужчин, несмотря на то, что отсутствие оных делало ее невидимой в собственных глазах, помещая в самое грустное место среди всех невидимых мест, занятых женщинами. Жермен Грир опубликовала свою "Женщину-евнуха" в 1970-м, но никто из нас ее не читал.
Мы особо не мудрствовали. Мы были северянами. Мы жили не в таких больших городах, как Манчестер, и феминизм до нас еще не добрался.
Женщин-выходцев из рабочего класса у нас на севере звали "бой-бабами" – и в хорошем, и в плохом смысле. Этот образ "боя" расщеплял наше самоосознание. Женщины у нас были крутого нрава, именно такими их и считали как дома, так и в популярных комедиях – все открытки на прибрежных курортах пестрели картинками худосочных плюгавых мужчин и властных женщин; а на пьянках в рабочих клубах разыгрывались сценки, в которых переодетые в фартуки и платки мужчины изображали, пародировали, но в то же время прославляли грозных женщин, которых они любили, страшились и от которых зависели. Но те же самые женщины, которые якобы должны были поджидать своих мужей дома, чтобы прямо с порога огреть их скалкой, не обладали никаким экономическим весом. А если и обладали, то тщательно это скрывали.
Знакомые женщины, заправлявшие собственным маленьким бизнесом – державшие лоток на рынке (я на таком работала) или закусочную, торговавшую рыбой с жареной картошкой, делали вид, что предприятие принадлежит их мужьям, а они здесь просто трудятся.