Когда музыка заканчивается, начинается вторая часть церемонии, как обычно бывает на собраниях студентов, где за обсуждением серьезных вопросов следует веселая часть. Присутствуют спокойные взрослые люди. Одни прохаживаются, другие беседуют. Они приветствуют друг друга; подается вино с епископского виноградника и другие напитки. Один из присутствующих провозглашает тост за благополучное развитие церкви, из громкоговорителя звучит веселая мелодия со словами «Чарльз теперь тоже в игре». Похоже, так выражается радость по поводу вступления в сообщество нового члена. Священник мне объясняет: «Эти довольно легкомысленные развлечения признаны и дозволены. Мы должны немного приспособиться к американским обычаям. Если, как нам, приходится иметь дело с большими толпами, это неизбежно. Впрочем, мы отличаемся от американских церквей в том, что активно поддерживаем антиаскетические тенденции».
Тут я проснулся с чувством глубокого облегчения».
При попытке истолковать этот сон Юнг разошелся во мнениях с Фрейдом, который видит в сновидении просто фасад, за которым что-то старательно спрятано. Юнг же говорит:
«Нет сомнения, что невротики скрывают неприятные вещи, как, возможно, и нормальные люди. Однако остается серьезный вопрос: можно ли это положение применять к такому обычному и широко распространенному феномену, как сны? Сомневаюсь, что мы можем считать, будто сновидение – что-то иное, чем выглядит. Я скорее склонен процитировать авторитетный для евреев Талмуд: “Сон есть свое собственное толкование”. Другими словами, я принимаю сон на веру. Сновидения – такой трудный и сложный предмет, что я не осмеливаюсь делать какие-либо выводы по поводу их возможных хитростей. Сон – естественное состояние, и нет никаких оснований видеть в нем искусный механизм, предназначенный для того, чтобы нас запутать. Сновидение возникает, когда сознание и воля в значительной мере гаснут. Сон представляется природным явлением, которое можно обнаружить и у тех, кто невротиками не являются. Более того, мы знаем так мало о психологии процесса сна, что должны быть более чем осторожными, когда вводим в его объяснение элементы, чуждые самому сну.
По всем этим причинам я убежден, что наши сны в действительности говорят о религии и для того и предназначены. Поскольку сон сложен и последователен, можно предположить определенную логику и определенное намерение, т. е. ему предшествует мотивация бессознательного, что находит прямое выражение в содержании сновидения»[13].
Какова же юнговская интерпретация приведенного выше сна? Он отмечает, что католическая церковь, хоть и весьма одобряемая, рассматривается со странной языческой точки зрения, несовместимой с фундаментальной христианской установкой; во всем сновидении пациента нет оппозиции коллективным чувствам, массовой религии, язычеству, за исключением быстро умолкшего друга-протестанта. Для Юнга неизвестная женщина, фигурирующая в сновидении, – «анима» – «психическое представительство меньшинства женских генов в мужском теле». Анима, как правило, персонифицирует бессознательное и придает ему неприятный раздражающий характер.
Совершенно негативная реакция анимы на сон о церкви указывает на то, что феминная стороны личности сновидца, т. е. его бессознательное, вступает в противоречие с его установкой.
Как мы понимаем, из сновидения следует, что бессознательное функционирование разума сновидца вызывает довольно банальный компромисс между католицизмом и языческой joie de vivre (радостью жизни). То, что выдает бессознательное, явно не выражает точки зрения или определенного мнения; скорее, мы видим драматическое представление акта размышлений. Это, пожалуй, можно было бы сформулировать так: «Так что насчет религиозных дел? Ты ведь католик, не так ли? Разве для тебя это недостаточно хорошо? Однако аскетизм… ну, даже церковь должна немножко приспосабливаться – кино, радио, духовное чаепитие и все такое, – так почему бы не церковное вино и веселые знакомства?» Однако по какой-то загадочной причине эта странная таинственная женщина, хорошо известная по многим предшествующим сновидениям, кажется, глубоко разочарована и уходит.