Забытые в небе

А трос уже скрипел в потолочных блоках, заслонка рывками поползла вверх, и в открывшуюся щель водопадом хлынули пауки. Вместе с ними в холл ворвалось густое облако пыли, от которого у Люка защипало в глазах и запершило в горле.

Прерывистый грохот повторился, и Люк увидел, как особенно крупный волосан словно лопнул, разлетаясь клочьями. Остальным паукам явно было не до жертв — они в панике метались по холлу, пытались протиснуться между прутьями решётки, забраться на стены. Люк с размаху ударил по одному, кинувшемуся прямо на него — и гадина разлетелась, словно была из стекла. Следующий волосан угрожающе вскинулся на дыбы, вскинув передние конечности, но задние с сухим треском подломились, и потерявшая опору тварь рухнула на бетон. Хитин панциря на глазах разлезся по швам, обнажая гнойно-жёлтые внутренности. А палка невидимого великана всё стучала и стучала. Пауки уже не влезали — влетали, вкатывались в облаках едкой пыли, теряя по дороге суставчатые ноги. Люк наотмашь молотил арматурой, стараясь не задеть кого-то из своих, волосаны метались, лезли на стены — и валились под ударами на бетон, расползаясь, будто мокрая бумага, растекаясь тошнотворными лужами.

Заслонка заскрежетала и застряла, не поднявшись и до середины. Позади, в холле истошно, перекрывая требовательный визг Генерального, вопили зрители. На доски обрушился тяжёлый удар, дерево треснуло, разлетелось на куски, и на пороге, в клубах пыли, возникла высокая фигура.

Кожаная, сильно вытертая на локтях и плечах куртка, странный, с толстыми гребнями, шлем. Вместо лица — кошмарная резиновая харя, похожая на рыло минипига, серая, голая, с огромными круглыми стеклянными глазами и длинным рубчатым шлангом на месте пятачка. В руках чужак держал замысловатое приспособление в виде трубы с раструбом и деревянной ручкой сверху; с плеча у него свисала широкая лента, составленная из блестящих латунных цилиндриков.

Пришелец направил «трубу» на сгрудившихся в углу волосанов. От грохота заложило уши, из раструба вырвался пульсирующий язык пламени. От пауков полетели клочья вперемешку с кусками бетона и искрами из железной решётки; что-то пронзительно взвизгнуло над ухом, раздался болезненный вскрик. Толпа зрителей взорвалась паническими воплями — люди кинулись к двери, сбивая с ног, давя друг друга, ступая по спинам и головам упавших.

— Хватит палить, Мехвод! — прогудела ещё одна фигура, возникшая рядом с первой. — Рикошеты, твою мать! Гражданских положишь!

«…это же помощь! Та самая, обещанная белкой…»

Люк скосил взгляд на товарищей по несчастью. Они стояли, прижавшись спинами к решётке — глаза полны страха, пальцы, сжимающие арматурины, побелели от напряжения.

— Не бойтесь! Это друзья! Люк, Пол… ап-п-чхи! — вы живы!..

Из-за спин гостей выпорхнула Лея — раскрасневшаяся, решительная, волосы развеваются невесомым облаком. В руке лук, из-за спины торчит оперение стрел. За ней — весёлая физиономия Майки и решительная зелёная мордочка: Яська. В руке у почтовой белки опасно блестит тумбаш.

«…успели. Всё-таки успели!..»

— А ну, всем стоять! Не двигаться!

Люк обернулся. Генеральный встал в полный рост на своём помосте — голова под потолок, толпа бурлит у ног, ошалевшие охранники притиснуты к доскам, едва сдерживают напор.

— Друзья, значит? Снизу? Отлично, отлично…

Люк увидел, как из-за воротника выпирает, набухая, знакомый серый пузырь. Голос Генерального из привычно-визгливого становился низким, гулким. Он вибрировал в костях черепа, отдавался ноющей болью в зубах, лишал сил и желания шевелиться.

— … А теперь — бросайте оружие и садитесь на пол! Все!

Ноги сами собой подкосились. Обитатели Офиса, следуя гипнотическому голосу, затихали и послушно усаживались на бетон — тесно, вплотную, кто где стоял. Между лопаток мальчика пробежала ледяная струйка — он увидел, как пришельцы тоже снизу замерли и, один за другим, стали оседать.

— Сидеть! Не двигаться! Молчать! Молчать! Молчать!

Голос разбухал вместе со страшным пузырём, заполнял Паучий Холл, Офис, всё мироздание.

— Молчать? Вот уж не дождёшься, гад!

Голос Леи прозвенел словно сквозь вату, плотно забитую в уши. Словно во сне Люк смотрел, как сестра делает шаг вперёд, поднимает лук, тянет к плечу тетиву. Звонкий щелчок, стрела свистнула между прутьями решётки — и глубоко, по самые перья, вошла в левую глазницу Генерального. Тот на мгновение замер, широко раскинув руки, потом медленно, спиной вперёд, повалился с помоста.

Гнилозубый пришёл в себя первым. В мёртвой тишине он вскочил, рванул из кобуры на поясе большой чёрный пистолет, вскинул обеими руками и выстрелил, целясь в Лею.