Забытые в небе

Лея поймала взгляд Люка, повела глазами — сначала на маяк, потом на ближайший подвесной мостик, тонкую нитку, протянутую к могучему стеблю. И чуть заметно улыбнулась.

«…значит, сумела сбежать? А охранники не решились преследовать — им и на мостики ступить страшно, не то, что гнаться в сплетениях ветвей за стремительной, лёгкой, как пушинка, девушкой…»

Генеральный снова обратил внимание на пленников.

— Что до вас… — он пристально посмотрел на Люка. — Я мог бы выбить из тебя правду прямо сейчас — не забыл, как это делается? Но недосуг. Внизу разберёмся, не торопясь, вдумчиво. И с тобой и с сестричкой твоей. Очень мне интересно, с чего это она такая… неуступчивая.

Лея встретила его взгляд, высоко вскинув голову. Генеральный несколько секунд смотрел ей прямо в глаза, пробурчал что-то под нос и отвернулся.

«…не выдержал, жирный упырь! А ведь он, похоже её боится?..»

Возможно, Люку это привиделось — но когда Генеральный повернулся к ним спиной, на затылке у него, над высоким воротником плаща показалась на миг серая, набухшая масса — мелькнула и тут же пропала.

«…а это ещё что за чертовщина?..»

— А наручники-то не надели… — шепнул Люк сестре. — Думают, что мы не решимся на побег?

— Куда тут бежать? — пожала плечами Лея. — У лестницы, ведущей вниз охранник. А мостки — сам видишь…

Охранники, выполняя приказ Генерального, пилили за другим канаты, связывающие площадку с древолианами. Один… два… три… последняя воздушная тропка, набранная из узеньких дощечек, оборвалась и, рассыпаясь, полетела вниз.

— Хорошо, хоть Майка успела. — Лея потёрлась щекой о плечо брата. — Когда Пола сбили с ног, она вырвала у охранника дубинку, и как даст по роже! Он заорал, а она вскочила канат, раскинула руки — и побежала! Ну, думаю, сейчас свалится, а она прыгнула, схватилась за висячую лиану, раскачалась и р-раз — уже на стебле! Этот жирный гад кричит6 «Стреляйте»! Я удивилась — у них ведь луков нет, из чего стрелять? А тот, с гнилыми зубами, и ещё один, достали из сумочек на поясе какие-то чёрные штучки, направили на Майку. Штучки громко захлопали, и от стебля рядом с Майкой кусками полетела кора.

— Это наверное пис-то-леты… — кивнул Люк. — Мне дядя Антон рассказывал: было раньше такое оружие, очень мощное. Не знал, что оно есть у нашей охраны…

— Оказывается, есть. Видимо, Майка тоже знала об этих пис-то-летах, потому что сразу спряталась в листве. Гнилозубый разорался, стал палить наугад, а Генеральный ему говорит: «а ну, хватит жечь патроны, не видишь — ушла?!» Люк, а что такое — «патроны» и почему он их жёг? Я никакого огня не видела, только хлопки….

Их беседу прервал зычный крик Гнилозубого. Из большого дома охранники по одному выводили связанных даунов. Пол и двое Огнепоклонников стояли в стороне — руки у них были стянуты наручниками.

Захваченных даунов построили в шеренгу. Всего Люк насчитал около тридцати человек. Генеральный прошёлся перед строем, время от времени тыкая в пленниковтолстым, как кусок колбасы, пальцем. Тех, на кого он указывал (каждый раз это были молодые, привлекательные девушки), охранники выволакивали из строя. Среди них оказалась и дочь кузнеца. Люк обрадовано — жива ведь! замахал рукой, но стоящий рядом охранник вразумил его оплеухой, от которой у мальчика громко ляскнули зубы.

Отобрав четырёх пленниц, Генеральный подозвал гнилозубого.

— Трофеи собрали?

— Такточхоспдингенральный!

— Тогда, будем считать, что закончили. Этих… — он указал на Пола с Огнепоклонниками и девушек, — заберём с собой. С остальными — сам знаешь…

Гнилозубый принялся распоряжаться. От шеренги отделили троих, тычками погнали к краю площадки и столкнули вниз. Люк не верил своим глазам, а поверив, вскочил, кинулся к палачам — рвать, кусать, царапать. И упал от жестокого удара. «Ещё раз дёрнешься, щенок, — злобно прошипел охранник — отправишься за ними вместе с сестричкой!»

Лея рыдала, кричала, вырываясь из лап другого охранника. И даже прокусила руку, зажимавшую ей рот. Но всё было бесполезно — пленников одного за другим сбрасывали вниз. Тех, кто пытался сопротивляться — убивали и сталкивали вниз окровавленные, безжизненные тела. Те, кого палачи пока пощадили — Пол с Огнепоклонниками и отобранные девушки — жались друг к другу, не помышляя о сопротивлении.

«… зачем они Генеральному? Хочет судить, скормить волосанам в Паучьем холле на потеху орущей толпы?..»

Последняя из пленников, старуха с младенцем на руках, с воплем канула в девяностоэтажную пропасть.

— Ну вот и всё.. — Генеральный довольно потёр пухлые ладошки. — засиделись мы что-то, пора домой. Полчаса на отдых и выступаем. А этих… — он кивнул на пленниц, — забирайте себе. И смотрите, остолопы: как натешитесь, избавляйтесь от них потихоньку, ночью. Мне слухи в Офисе не нужны!

Гнилозубый кивнул, посмотрел на девушек и громко причмокнул. Глаза у него были сальными, жаждущими.

— Ну что, красотки, всё ясно? Которая самая горячая и послушная — проживёт подольше. Так что сами решайте, кто первая ножи раздвинет. А я, пожалуй, вот эту попробую…

И потянулся к дочке кузнеца.