Забудь мое имя

Закончив разговор с Люком, Тони нажимает на газ, и мы движемся еще минут пять. Трудно сказать наверняка, но мне кажется, что мы едем какими-то окольными путями. Мы постоянно поворачиваем, петляем, и других машин очень мало.

Когда мы останавливаемся, Тони не сразу выпускает меня из багажника. Он остается сидеть на водительском месте, включает автомагнитолу. Но мне звуки радио заглушает зловещее карканье ворон в отдаленье. Почему Тони медлит? Может быть, он проверяет, нет ли кого рядом с нами? Наконец, багажник открывается, и я мгновенно зажмуриваюсь. А потом медленно открываю глаза, пытаясь приспособиться к слепящему свету. Тони косится на меня (наверное, испытывая жалость), а потом говорит:

– Мы вовремя выбрались из деревни.

Он подает мне руку, и я спрыгиваю на землю.

– Мы из-за них останавливались? Из-за полицейских? – спрашиваю я, распрямляясь и осматриваясь. Мы действительно съехали с основной трассы на извилистую узкую грунтовку. Вокруг – мокрый лес, преимущественно из буковых деревьев; влажные листья поблескивают на солнце. Похоже, только что прошел дождь, недолгий летний душ. За лесополосой виднеются поля, пестрящие овцами.

– Мы успели проскочить, пока они выставляли дорожные заграждения. Еще минута, и тебя бы схватили. А остановился я, чтобы переговорить с Люком. Он приехал из Лондона на раритетном авто. Удивительно, как он только на нем добрался.

Я решаю не подавать вида, что слышала почти весь их разговор.

– Я думала, что Люк работает в Лондоне всю неделю, – говорю я, пока Тони достает из багажника мой чемодан и радиоприемник. Вытащить ролл-мат и спальный мешок он предоставляет мне.

– Ты это помнишь? – спрашивает Тони, не торопясь захлопнуть крышку багажника.

– Так говорится в моих записях, – я до сих пор ношу их с собой, в заднем кармане джинсов.

– Его отец болен. Люк приехал его проведать.

Я сознаю, что Тони лжет. Но мне полезно посмотреть, как он при этом себя ведет. Тони – искусный обманщик.

– До нашего убежища около ста ярдов, – говорит Тони.

Мы оба стоим неподвижно, в древнем лесу. Я чувствую себя такой незащищенной наедине с Тони! Но выбора у меня нет. Отдаленный лай оленя не способен прогнать мой страх.

– Ты останешься со мной? – спрашиваю я Тони, когда мы направляемся вглубь леса по едва заметной тропке.

– Увы, мне нужно вернуться в кафе, – отвечает Тони.

И я испытываю невероятное облегчение. Я еще не готова остаться с ним наедине надолго. Пока…

Мы сворачиваем с тропки и углубляемся в лес, пробираясь сквозь заросли ежевики. Я уже вижу впереди убежище – маленькую землянку, покрытую травой и крапивой. Вход в нее совсем зарос. Интересно, как много людей знают об этом месте? Я спускаюсь вслед за Тони по изрисованным граффити бетонным ступенькам. Внизу, на уровне двенадцати футов под землей, Тони отпихивает ногой смятую пивную банку и старую пачку из-под сигарет. Мусор, оставленный подростками или любовниками.

– Ты не пробудешь здесь долго, – говорит мне Тони, освещая своим мобильником темное пространство. По-видимому, он чувствует мой страх. Землянка маленькая – всего около пяти ярдов длиной и два ярда шириной. Как камера. Дальний угол освещает узкий пучок солнечного света, просачивающийся сквозь дырку в крыше. Сквозь нее в укрытие нападали, наверное, и жухлые листья с веточками. Но их немного. А так бетонный пол чистый. И сухой, как и говорил Тони. Но это единственное достоинство землянки. И спасет ли она меня?

– Откуда ты знаешь про это убежище? – интересуюсь я у Тони.

– В прошлое воскресенье сельское историческое общество организовало сюда поход. Меня, как американца, пригласили. Американцы, дислоцировавшиеся здесь во время войны, использовали эту землянку для хранения боеприпасов при подготовке к высадке в Нормандии.

– Значит, о ней всем известно?

– Вовсе нет, – успокаивает меня Тони. – Сельчане ходят к другой землянке, рядом с мемориалом. Тебе здесь будет хорошо. У тебя есть приемник. А я попозже принесу еды. И кофе, да?

– Лучше чай. Какой-нибудь травяной.

– Послушай, Джемма, это место, конечно, не идеально. Я это понимаю. Но тебе нельзя оставаться в деревне, – Тони приобнимает меня, словно мы молодожены, осматривающие свое первое жилье. Я стараюсь не отстраняться от него, но мне очень хочется, чтобы Тони ушел… немедленно. Мне нужно привести в порядок мысли, все тщательно обдумать, разобраться, где я и что может произойти в дальнейшем.

– Я могу тебе позвонить? – спрашиваю я, выскальзывая из объятий Тони, чтобы подняться по ступенькам наверх. – Если вдруг сюда кто-нибудь явится.

– Сюда никто не придет, – говорит Тони, следуя за мной по пятам. – Поверь мне. А если кто-нибудь из местных жителей и набредет на эту землянку, выгуливая свою собаку, ты просто затаись и не выдавай своего присутствия, пока он не уйдет. Если ты сильно разнервничаешься, пошли мне эсэмэску. Но ни в коем случае не звони! Я могу в этот момент опять разговаривать с копами.

– Дорога далеко отсюда? – интересуюсь я, высматривая автомобиль Тони.

– Примерно в миле. Может, чуть больше. Не близко.