Забудь мое имя

– Я знаю, – говорю я, со вздохом закрывая крышку пианино. – Но времени прошло много, и люди подзабыли, как она выглядела.

– Фотография сильно размыта.

– Я не Хаиш, Абдул, – говорю я. Но мой голос звучит неубедительно. – Не беспокойся.

– Я так им и сказал… Чепуха.

– Спасибо! – благодарю я, неожиданно тронутая его преданностью. И рукавом блузки вытираю пятно на деревянной крышке пианино.

– А что за музыку вы играли?

– Это Филип Гласс, – мы с секунду смотрим друга на друга. – Американский композитор.

– Значит, вы не все забыли?

– Похоже, не все, – поднимаюсь я со стула. – Мне нужно немного отдохнуть. Если кто-нибудь будет меня искать – меня здесь нет.

– Конечно, – говорит Абдул, не отводя от меня взгляда. – Я вас не видел.

Я закрываю за ним дверь и падаю на жесткую кровать.

38

Инспектор сыскной полиции Сайлас Харт подходит к окну и выглядывает на парковку полицейского участка Гейблкросс. Нет ничего хуже, чем Суиндон во время дождя! Впрочем, если уж по справедливости, Гейблкросс находится не в самом Суиндоне. Современное трехэтажное здание полиции стоит на его восточной окраине. И это проблема для коллег из группы реагирования, сетующих, что участок расположен слишком далеко от центра города – «места развертывания» большинства событий. У Сайласа в полицейском участке стоимостью 22 миллиона фунтов появились другие проблемы. Он здесь столкнулся с системой «горячих столов»[12]. И теперь у него больше нет собственного кабинета. Его рабочая жизнь протекает в рабочем зале с открытой планировкой – оперативном центре участка. И он вынужден, лавируя вокруг столов со своим ноутбуком, ловить момент, когда за одним из них освободится место. Ведь «Работа – это то, что ты делаешь, а не место, куда ты ходишь», согласно последнему постулату отдела кадров. Только мнение Сайласа на этот счет несколько иное.

Джемма Хаиш не должна занимать его мысли. Особенно после его напрасной вчерашней поездки к Сьюзи. Но Сайлас почему-то не может выбросить Хаиш из головы. И постоянно думает о ней. Даже при том, что он дважды проверил и убедился, что подругу, убитую Хаиш, звали не Флер. Что ж, другого он и не ждал. Иначе все было бы слишком просто.

Не отпускает это дело и детектива-констебля Стровер – даже после ее короткого разговора с Джеммой. Эта женщина задела Стровер за живое, и она ищет любые зацепки с таким рвением, как будто от этого зависит вся ее карьера. Она даже поутру снова укатила в деревню на патрульной машине. Сайлас попросил ее разыскать всех людей, кто присматривал за Джеммой Хаиш. Чтобы они могли провести опознание. Единственной проблемой было то, что персонал по уходу за психически больными менялся даже быстрее, чем констебли для специальных поручений. Они все либо увольнялись, либо двигались дальше по служебной лестнице.

Сайлас снова садится за свой ноутбук и открывает файл, посвященный Джемме Хаиш. Они со Стровер сумели восстановить всю историю болезни и ухода за Хаиш с того самого момента, как она напала с ножом на свою подругу. Им для этого пришлось задействовать все старые связи. (Сьюзи все еще не была готова к сотрудничеству). Выяснилось, что, помимо диссоциативной амнезии и шизофрении, Джемма Хаиш страдала еще параноидной идеацией и императивными галлюцинациями на протяжении нескольких месяцев до нападения на подругу. И большую часть времени проводила в своей комнате в общежитии, ограничиваясь звонками приятелям и подругам (включая убитую впоследствии) и в полицию. Она рассказывала им о голосах, которые слышала (обычно среди деревьев), и регулярно предупреждала о надвигающейся опасности.

Пять лет назад, после перевода в лондонскую лечебницу общего режима, Хаиш была признана годной для условного освобождения. Ей было разрешено проживать под постоянным надзором в Саутварке. Через два года, вслед за постепенным сокращением принимаемых Хаиш антипсихотических препаратов, суд предоставил ей освобождение от ответственности по разделам 37 и 41 Закона об охране психического здоровья, отметив «глубокое понимание своего состояния» пациенткой, которое включало эпизодические приступы продолжительной амнезии.

Хаиш предоставили отдельное жилье и «плавающую поддержку» – на самом деле, настолько «плавающую», что она ограничивалась беседами с консультирующим психиатром раз в месяц и нерегулярными визитами к ней домой координатора по уходу. А еще через год Хаиш и вовсе перестала получать какой-либо уход и медикаментозную терапию и уехала из Лондона – вероятнее всего, за рубеж.

Сайлас откидывается на спинку кресла. Что же это все-такие такое? Пример образцовой реабилитации? Или Джемма Хаиш – осужденный убийца на свободе – снова собирается нанести удар? Сайлас поднимает глаза от ноутбука. Стровер заходит в рабочий зал с того конца, где сидят патрульные. Инспектор взмахом руки подзывает ее в свой закуток, оккупированный сотрудниками уголовного розыска. Кланы остаются кланами даже в эпоху системы «горячих столов».

– Мне удалось пообщаться с одной из женщин, осуществлявших уход за Хаиш, – сообщает Стровер. Ее голос звучит обнадеживающе.