You're All I Want (СИ)

Каждый раз Томас смотрел на меня так, словно я значу для него все в этой жалкой жизни и он готов был сделать все ради меня, а я упивался этой возможностью, в глубине души мечтая о том, чтобы на меня так смотрел Ландерс. На следующий день после этого инцидента я предложил Томасу провести время вместе. Я не хотел быть рядом с ним, но это было единственным выходом. Я желал просто напиться и на какое-то время вообще не думать о том, в каком я дерьме, но, как известно, алкоголь еще никому не помогал убежать от проблем. И вот я пил чистый виски, думал о Пауле и винил всех вокруг себя в том, что происходит. Из того дня я помню лишь то, что мы чертовски много выпили, приняли что-то сильное и трахались всю ночь, а утром решили заявиться в таком состоянии в школу. Я был разбит: и морально, и физически. Ничего у меня не получилось и не получится. Томас мне не пара. А все, блять, Ландерс, из-за тебя. И тогда мы зашли в класс: Пауль что-то мирно писал в своей тетради, и, услышав скрип входной двери, повернул голову в нашу сторону. И в эту секунду я подумал:«Все, блять, из-за тебя. Из-за тебя, Пауль, я мучаюсь, ненавижу себя и всех вокруг». Тот лишь устало поднял свой сонный взгляд на меня и его глаза мгновенно округлились от удивления. Он выглядел прекрасно. Как и всегда. Нет, не идеально, но именно это меня в нем и привлекало: его всегда немного взъерошенные волосы, заспанный вид, чуть мятая рубашка и внимательный взгляд. И от осознания этого факта я глупо улыбнулся. И я глубоко благодарен себе за то, что мой мозг выкинул именно ту самую фразу, а не то, что крутилось у меня в голове в тот момент.

«Ландерс, это все ты» — эти слова словно вырвались из глубины моего сознания и наконец-то были сказаны. Я чувствовал себя лучше.

Я отлично помню, как вытянулось в удивлении его лицо и губы дрогнули в немом вопросе: «Что?». Мы быстро покинули помещение и почему-то не нашли лучшего места для прогулов, чем мужской туалет. Я был зол на себя, на Томаса, на Пауля, который смотрел на меня с этим ангельским выражением лица. Позже я благодарил Бога за то, что Пауль не открыл эту дверь на десять минут раньше и не увидел, как Томас делает мне минет.

«О, Пауль» — произнес я, расплываясь в идиотской улыбке. Он вновь стоял передо мной: такой живой, искренний и настоящий, с изумленными от увиденного глазами, а я был просто его чертовой противоположностью с грязными мыслями и помыслами, и мне было за это стыдно. Через секунду он рванул с места и исчез из помещения, но я был слишком пьян, чтобы понять, что я натворил.

Протрезвев на следующий день, я понял, что так больше продолжаться не может. Я устал, я так больше не могу. Прикосновения Томаса и его взгляды стали в один день мне противны, потому что тяга к другому человеку усиливалась с каждым часом, и я не нашел решения лучше, чем порвать с ним. Но я не учел одного: он действительно сильно ко мне привязался и для него это был удар ниже пояса, за который он решил мстить мне, подкараулив меня в один из дней около школы со своими друзьями. Он наплел им, что я отбил у него девушку. Я не стал говорить им правду, и изо всех сил старался отбиваться, но друзей Брауна было больше. Позже он валялся у моих ног, умоляя его простить, но я не чувствовал ничего, кроме всепоглощающей пустоты.

Томас не был плохим человеком, я никогда не стремился сделать его таким, но воля случая и его чувства ко мне сделали все сами. И я вполне мог сказать, что я получил за дело. Я нагло использовал его в своих целях, не считался с его чувствами и обращался с ним как с куском дерьма. Впрочем, очень на меня похоже.

«Рихард, он мой друг, помоги ему».

Когда Тилль обратился ко мне с весьма странной просьбой, я даже не знал, что мне делать. Все это время я старался держаться от Пауля подальше для его же блага, чтобы не сказать лишнего, не взглянуть на него как-то не так или же просто не сорваться и не рассказать ему все, но мы с ним словно жили в разных мирах, и, наверное, он бы мне даже не поверил. Но я решил согласиться. А что бы я потерял? Ничего. А мог бы даже обрести. В душе теплилась скупая надежда на то, что узнав Пауля поближе, мои чувства угаснут, а со временем и вообще сойдут на нет.

Тилль умоляющего смотрел на меня, и эта жалость во взгляде просто выводила из себя: он не мог оторвать глаз от результата моей драки с друзьями Томаса, и, если честно, я согласился только для того, чтобы он уже перестал так смотреть на меня и оставил меня в покое.

«Я согласен». — эти слова, адресованные Паулю и начали менять все вокруг меня.

В тот же день мы начали заниматься химией. И, черт возьми, как же сильно я ошибался и в этом парне, и в себе самом, наивно полагая, что немного пообщавшись с ним ближе, я перестану смотреть на него так, как вовсе не должен. Когда я ощутил, каково это быть его другом, каково это ловить на себе внимательный взгляд и быть нужным этому человеку, я понял, что дороги назад у меня уже нет. Этот день стал неким разделением моей жизни на «до» и «после». Все мосты в моем сознании были сожжены.