You're All I Want (СИ)

— Рихард, — парень тихо произнес мое имя, останавливаясь неподалеку. Я слышал, как он переминался с ноги на ногу от холода и не решался подойти, не понимая, можно ли меня трогать в таком состоянии или нет. Я продолжил молча курить, наблюдая за тем, как машина скорой помощи на бешеной скорости проносится вдоль ворот и останавливается у дальнего входа. Люди в специальной форме кричали что-то, из больницы выбежали еще несколько человек, и через мгновение задние двери машины открылись, и я увидел, как молодую девушку на носилках аккуратно переносят в другое крыло здания. Я постарался отвести взгляд в сторону, но любопытство все-таки взяло верх, и я снова взглянул на пострадавшую, судя по всему, в аварии: ее белоснежное платье было заляпано кровью, ткань на месте груди была разорвана, видимо, для дефибрилляции сердца, все лицо было в крови, и, чуть прищурившись, можно было увидеть кровоточащие рваные раны на руках и ногах. Я невольно поморщился при виде этой картины, вспоминая, как Пауля привезли на этой же машине и я, никогда не верящий в Бога человек, молился ему о том, чтобы Пауль не умер по дороге.

Даже спустя двое суток перед моими глазами все еще стояла та ужасная картина: Пауль переходит дорогу на красный свет, и я не успеваю догнать его, чтобы оттащить на безопасное расстояние, когда вижу, как огромная машина несется прямо на него. Я практически задыхаюсь и готов выплюнуть свои легкие, когда приближаюсь к дороге, но время словно замирает на долю секунды, и я вижу, как черная машина сбивает с ног хрупкое тело и я, издав еле слышный крик от ужаса, падаю на колени, видя это.

— Рихард, — снова повторил низкий мужской голос, который теперь уже казался ближе, чем прежде. Я повернул голову вправо: носилки с бедной девушкой скрылись в здании, и из машины скорой помощи выбежала какая-то женщина. Быть может, ее мать. Я нахмурился, задумавшись о том, сколько таких людей ежедневно привозят в больницу и сколько здесь умирает. Бросив сигарету с крыши, я снова взглянул на часы, и развернулся в противоположном направлении.

— Что? — наконец спросил я, глядя на своего друга. Тилль подошел чуть ближе и положил руку мне на плечо, увлекая за собой в теплое помещение. Я знал, что нам может влететь за нахождение на крыше больницы, поэтому поддался его действиям, и подобно тряпичной кукле, качнулся чуть вперед, неспешно следуя за ним.

Нехотя я стянул с себя пальто, придерживая его в правой руке. Мы с Тиллем остановились напротив отделения реанимации и молча опустились на скамью напротив. Противный запах спирта и многочисленных лекарств снова ударил в нос, заставляя меня вернуться в суровую реальность и вспоминать события трехдневной давности во всех красках.

— Знаешь, два дня без еды и сна еще никого не доводили до добра, — наконец произнес Тилль еле слышно, наблюдая за тем, как я стараюсь не сомкнуть глаз и не заснуть. Да, спать мне действительно хотелось, и я совсем ничего не ел с субботы, питаясь лишь сигаретами и водой. При виде еды меня тошнило, как и при виде этой ужасной больницы, но пока Пауль здесь, я был готов разбить палатку около здания и остаться здесь жить.

— Ты должен поехать домой, поесть и поспать хотя бы несколько часов, Рихард, — снова серьезно сказал он, но я лишь нервно усмехнулся в ответ. Видя мою реакцию, Тилль тяжело вздохнул и добавил: — Я подежурю здесь. Еще Шнайдер обещал приехать.

— Я не хочу есть, — решительно отрезал я в ответ на его просьбу, — И во сне я не нуждаюсь. Я просто буду здесь до того момента, пока он не придет в себя.

— Рихард, он в коме. А что если он вообще не придет в сознание? — выпалил Тилль, сразу же прикрывая рот рукой. Понял, что спорол хуйню.

— Если ты еще хоть раз попробуешь сказать что-нибудь такое, я отрежу тебе язык, — размеренно произнес я в ответ на одном выдохе. Мне не хотелось даже думать о таком.

— Извини…Я тоже на нервах, — виновато сказал он, разочарованно качая головой, — Конечно он справится, конечно, — снова повторил Линдеманн, будто бы убеждая самого себя в правильности собственных слов. Но я понимал, что в его словах есть своя правда. Мне не хотелось в это верить, но шансы были невероятно малы и я не знал, что могло бы спасти Пауля. Я и так почти убил его своей ложью.

Конечно, я понимал, что скоро мне все равно придется поехать домой, и, как меня и убеждал Тилль, хотя бы поспать, но у меня не было ни малейшего желания оставлять Пауля здесь. Меня уже разыскивала моя семья, десяток друзей, но мне было абсолютно плевать. Я останусь здесь.

— Я только одного не понимаю, — задумчиво проговорил Тилль в ответ на мое молчание. Я устало повернул голову в его сторону, изо всех сил стараясь не закрыть глаза, — Зачем ты притворяешься сейчас? Зачем строишь из себя невозмутимого и спокойного, когда происходит такое?

Я просто промолчал и сделал вид, что не слышу его слов.

— Ты его любишь? — спросил меня Тилль. Я снова придержал язык за зубами, отчужденно разглядывая линолеум грязно-синего цвета.

— Можешь не отвечать, — Линдеманн хмыкнул, — Вижу же, что любишь.