We began it all (СИ)

Поэтому-то теперь, вместе с удивительным охлаждением Нормы и сладкой на вкус беспомощностью явно впадающего в уныние, корящего себя за что-то страшное Дилана, вещи в доме над мотелем, по мнению Нормана, наконец, вновь встали на свои законные места.

Он даже позволяет себе надеяться, что Дилан, в конце концов, сдастся, осознает всю тщету своих попыток влиться обратно в семью (где всегда было место лишь для двоих, не стоит обманываться, Норман может просветить, кто именно есть эти двое), воплотит свои давнишние планы о переезде и обособленной жизни.

Норман более чем уверен: никто здесь по Дилану особенно тосковать не будет.

хХхХх

Алекс изумительно быстро находит общий язык с Нормой. Такой немногословный, внимательный, но не привлекающий внимания, в школе, в доме Бэйтсов Алекс Уэст демонстрирует себя крайне корректным, хорошо воспитанным, очаровательным юным джентльменом, и Норма не устаёт хвалить Нормана за ‘отличное чутьё на людей’.

Оба юноши скромно улыбаются её комплементам, наперебой рассказывают ей забавные мелкие байки из общей школьной жизни; под вечер, они все втроём устраиваются у телеэкрана и смотрят какой-то молодёжный комедийный сериал, не уставая смеяться вместе.

Два часа спустя, они прерываются на выпуск местных новостей, и смешные темы для разговора стремительно улетучиваются.

Брэдли Мартин, как утверждают СМИ, была намедни обнаружена задушенной в собственной гостиной. Ведётся расследование.

Мама сходит с лица, прижимая ладонь ко рту, комкано извиняется и убегает в уборную.

Норман безмолвно переваривает информацию.

Алекс присматривается к Норману.

хХхХх

На другой день, в воскресенье, Дилан вваливается домой со стеклянными глазами и неверием в каждой чёрточке лица. Норман бы с удовольствием запечатлел это выражение на фотоплёнку для истории, но недосуг. Норма отрывает взгляд от своей бухгалтерской тетради, впервые за последние два месяца действительно обозначая своим вниманием старшего сына, и каких-то полминуты, в странном замершем вакууме времени, они оба глядят друг другу в глаза, безотрывно. Затем, одновременно, Дилан делает несколько шагов в её сторону, а Норма поднимается из-за стола ему навстречу.

Они застывают снова, в паре футов друг от друга, и Норману нестерпимо хочется вклиниться, просто встать между ними, как последнее препятствие.

- Брэдли мертва. – Едва придавая словам звучание, выговаривает Дилан. Мама только кивает, подтверждая известие, ожидая чего-то, и, судя по всему, это следует. – Кто-то её убил. Я ведь даже не любил её, а теперь её нет. Я так… – парень прерывается на вдох и кое-как, словно умирающий вымучивает последнее слово, шепчет с мольбой: – Мам?..

И Норма простирает руки в стороны, Норман наблюдает за этим движением, словно в слоу-мо, а вот Дилан, издав какой-то несуществующий звук, слишком быстро, абсолютно незаметно для глаза, вдруг оказывается в её объятиях.

Оба они плачут, горько и едва слышно, пока Дилан цепляется за маму, пока мама принимает Дилана обратно, всегда, всегда обратно, и Норман знает, что их скорбь не имеет ничего общего со смертью Брэдли Мартин, и Норману кажется, будто он распадается, просачивается сквозь пол, вниз, никуда.

хХхХх

По всей школе, как мобильный вирус, бродят снимки, сделанные каким-то копом внутри дома Мартинов и слитые затем в интернет зачем-то. Норману никогда было не понять, что людей так привлекает в ауре преступления, если НЕ ОНИ его совершили. Он, объективно рассуждая, может признать правомочность желания оставить ‘трофей’ за собственные заслуги. Но весь этот неоправданный ажиотаж вокруг чужих убийств? Это нездорово, право.

- Просто не обращай внимания, – советует Алекс, замечая, как Норман кривится во время очередного упоминания этих злосчастных фотографий в чьём-то разговоре поблизости, и тот кивает головой, соглашаясь с рекомендацией.

Но много позже, оставшись один на один с собой, он всё-таки сдаётся этому стадному любопытству и прогружает полученные на электронку ссылки.

Ничто не привлекает его внимания, он остаётся равнодушен и пассивен, пока, в какой-то момент, его взгляд не падает, совершенно внезапно, на абсолютно незаметную, казалось бы, мелочь. Брошенная возле дивана сумка девушки. И сиреневый комок смятой бумаги рядышком.

Норман ещё долго потом фантазирует о том, что могло бы быть написано там. Это отвлекает его от домашних проблем.

хХхХх

От подозрительного уменьшения ‘домашних проблем’, если быть особенно точными.

хХхХх

Глядя иногда с возвышенности, как мама внизу подметает крылечки перед комнатами, а Дилан деловито помогает ей с починкой оконных рам или выхлапыванием ковров, Норман ощущает себя больным. Ему не по себе, даже несмотря на то, что оба его родственника даже не особо общаются между собой, просто слажено содействуют в неуклюжей асинхронности, в хрупкой пародии на неустойчивый мир.

Всё равно. Эта недогармония нелепа, и Норман почти желает, чтобы Дилан тоже получил загадочное сиреневое письмо.

хХхХх