Взрыв в бухте Тихой

Боцман удовлетворенно крякнул и, сняв фуражку, привычным жестом погладил ладонью лысину.

— Остановиться там и при появлении кораблей противника атаковать их и уничтожить.

Командир замолчал, молчали и моряки.

— От нас требуется величайшая осторожность, скрытность и четкость действий. Радиостанция должна работать только на прием…

— Есть! — ответил радист.

— Моторы — всегда в полной готовности…

— Ясно! — сказал мичман Головнев.

— Оружие — на взводе!

— Будет исполнено! — гаркнул боцман.

— Погода нам благоприятствует: ветров сейчас нет, над морем даже в дневное время стоит туман. Так что после атаки мы можем скрыться в нем…

Действительно, последние дни туман стойко держался над морем. Ночью он густел, затапливая прибрежные скалы, заползал в бухты; утром начинал понемногу рассеиваться, отходить от берегов, однако и днем белая завеса скрывала дали.

Вот и сейчас, хотя время было еще раннее, лишь недавно опустились сумерки, но туман уже жался к самым берегам. Вскоре в слабом свете звезд стали видны только горбатые вершины выступающих мысов, затем скрылись и они. Пропали и звезды, и корабль остался один, отрезанный от остального мира плотной стеной тумана и ночной темноты.

Время тянется медленно. Катер, экономя горючее, идет средним ходом. Ведь предстояло идти в пункт, который лишь на немного ближе радиуса действия корабля. Чугай, не спуская глаз с компаса, ведет катер точно по заданному курсу, но все же беспокоится. Хотя девиация компаса проводилась недавно, но, находясь под постоянным влиянием металла, прибор мог дать дополнительное отклонение и тогда попробуй найди одинокие скалы в сплошном тумане да еще ночью, когда видимость ограничена несколькими метрами. А ждать утра — значит дать себя обнаружить.

Все дальше и дальше уходит корабль. Ровно работают механизмы. Все на своих местах, и хотя на катере смены нет и каждый понимает, что вахту, наверное, придется нести целые сутки, а может быть, и больше, моряки спокойны. Знает и командир, что люди не подведут, выдержат.

Чугай все чаще и чаще поглядывает на карту. Согласно прокладке скалы должны быть где-то здесь. Но где? Ходить переменными галсами и искать их? Но недалеко берег, враги могут услышать гул моторов и насторожиться. И старший лейтенант дает команду:

— Стоп моторы!

Катер еще несколько минут шел по инерции, затем остановился. Над морем повисла тишина, и все же из густого тумана доносились какие-то звуки, похожие на пыхтение далекого паровоза или на шум порывистого ветра в лесной чаще.

Начинался рассвет. Сначала бледно-фиолетовые блики упали на воду, затем туман стал наливаться желтизной, белеть, и вскоре катер стоял словно под матовым куполом. Но купол этот был неустойчив, он под влиянием каких-то неведомых сил изменялся, ширился, и неожиданно вверху показался клочок бледно-голубого неба. И так же неожиданно из тумана, метрах в трехстах от корабля, показались неясные очертания скал.

— Они! — шепотом воскликнул боцман.

Заведен один мотор. Он работает под глушителем, но и то кажется, что гудит слишком громко. Чугай ведет корабль к восточной скале. Вот и она. Боцман выбрасывает за борт кранец, и катер тихонько тыкается скулой в серый камень. Небольшие волны наката, идущего с моря, разбиваются о камень, шевелят длинные нити водорослей. Забегая в небольшую расщелину, они как бы тяжело вздыхают; эти-то звуки и слышались ночью.

Катер между тем не стоит на месте. Волны и течение относят его в сторону. Нужно как-то его удержать. Боцман прыгает почти на отвесную скалу и, с трудом найдя опору для ног, подтягивают катер.

— Теперь нам нужно замереть… — говорит командир.

Туман расходится, тает. Белесые струйки его ползут по воде и бесследно исчезают в воздухе; сквозь волнистую завесу пробиваются первые лучи солнца. Стена тумана отодвигается в море и застывает в отдалении.

— Миль пятнадцать до нее будет, — на глаз определяет командир. — Двадцать — двадцать пять минут хода. Если обнаружат корабли, то еще успеем от них ускользнуть, но если самолеты… — и Чугай смотрит на пулемет. Основная огневая мощь катера — торпеды; вступать же в единоборство с самолетами, имея против них только пулемет, почти безнадежно…

«Да, если обнаружит авиация — туго нам придется», — мелькает мысль.

Как медленно тянется время! Кажется, что солнце еле-еле движется по небосклону. Однако движется и начинает ощутимо припекать. Боцман, который недавно поеживался от холода скалы, проникающего сквозь бушлат, сейчас расстегивает несколько пуговиц. Накаляются и борта катера, в машинном отсеке становится трудно дышать. Но бдительно несут вахту моряки, каждый наблюдает в своем секторе за морем и воздухом, за недалеким берегом.

В море пустынно, словно катер стоит не на оживленной морской дороге, соединяющей порты Черного и Азовского морей, а где-нибудь в заброшенном уголке земного шара. Изредка только слышен гул пролетающих в стороне самолетов, да во второй половине дня промчался на запад между скалой и берегом небольшой катерок.

— В Феодосию, наверное, пошел, — решил командир.