Взорвать Манхэттен

Отрыжки доносящихся рыков и хрипов заставляют меня поморщиться, как от вида тухлятины. Погибшие души, добыча дьявола. Сумевшие все свои добродетели обратить в пороки. Отвратительная сцена. Но я вдумчиво досматриваю ее до конца.

− Вот и все, − говорит Кнопп. − Наша затея удалась. Самым неожиданным образом. Я сделал пару дубликатов, вдруг пригодятся?

− Надеюсь, − говорю я, еще не в состоянии осознать всю силу пришедших мне в руки козырей. Пока я отстраненно понимаю лишь одно: пусти я эту запись даже внутри Совета, Большой Босс станет Большим Посмешищем, и будут по-новому сданы все карты.

Если бы я получил этот материал, будучи иностранным шпионом, все наши геополитические планы провалились бы в дряблую задницу нашего Большого Босса, сгинув там без следа. И он бы справился с такой нагрузкой! Творчески переработав ее. И, действуя по наущению и указке всезнающего врага, вывернул бы наизнанку всю мировую ситуацию. И я великолепно представляю себе его глашатая, родного придурковатого президента, живо и страстно опровергающего наши вчерашние инициативы и устремления во благо, якобы, нации, а на самом деле − на руку взявшему нас за горло противнику. Хотя какое там горло…

− Ну, как тебе? − вопрошает Кнопп. Он ждет восторгов и благодарности.

− Ничего нового, − отвечаю я. − Но фактура забавная. Думаю, свое применение она способна найти.

Карл разочарован моей реакцией, но я не собираюсь восторгаться достижениями своих подчиненных. Это плохо влияет на дисциплину и подталкивает к панибратству. Кстати, Кнопп следует аналогичной манере. Он все-таки умница.

− Надо выводить Бетти из игры, − говорю я. − Дело сделано.

− Проще пожертвовать… − отзывается Кнопп. − Зачем нам изменники? Предавший единожды, предаст снова.

− У меня есть моральные обязательства перед этой дурочкой, − делюсь я. − Отправь ее в Англию, в нашем тамошнем офисе свободно место референта.

− Это ее спасет? − ухмыляется Кнопп.

− Хотя бы на первых порах…

− Мне расценивать ее, как агента на перспективу?

Я киваю.

− А что делать с Ричардом?

− Примем его обратно. Вернее, сделаем вид, будто ничего не произошло. Он наврал мне о необходимости отпуска и снова отбыл в Москву. Любоваться славянскими ценностями. Контракт вот-вот будет подписан, он скоро вернется, и пусть приступает к своим обязанностям. Обеспечь ему вакуум. Афера с заводом вскроется буквально на днях, и мы посмотрим, как с него будут спускать шкуру…

− Думаю, он вовремя поймет свою роль подкидного дурака, − возражает Кнопп. − И попытается смыться.

− Возможность такой попытки − моя премия за его предыдущие труды, − говорю я. − Со временем он это оценит. Но ему, конечно, не позавидовать.

Кнопп передает мне другой диск. Бормочет смущенно:

− Встреча вашей жены с этим… Охранником. − И − покидает меня.

Собравшись с духом, я смотрю запись.

Больница, капельница, все очень знакомо, тем более мои травмы еще мучают меня. На кровати Майк. Глаза его, обращенные на Барбару, светятся любовью.

− Я так благодарен вам, миссис Уитни, − произносит он. − Вы − замечательная женщина. И так похожи на мою покойную мать… Ваша улыбка, глаза… Ваш голос… Какая-то мистика! Я рассказывал о вас моей невесте, и мы решили, что вы станете крестной наших детей. И еще я мечтаю, чтобы крестным стал и мистер Уитни. Как вы думаете, он пойдет нам навстречу?

Я выключаю проигрыватель. Я красен от стыда. У меня больное воображение. Я идиот. Я завтра же навещу этого парня, и в самом деле спасшего мне жизнь. Я − скотина! Мерзкое, злобное существо, вонючий тролль.

Стук в дверь. Это охранник.

− Машина подана, сэр…

Я спохватываюсь. Через полчаса − похороны Уильяма, жертвы столь популярного инфаркта. Мне непременно стоит на них присутствовать. Проигнорировать их − значит, дать пищу для скользких размышлений недружественным умам. Эти русские гангстеры весьма добросовестно выполнили свою миссию, а я немало опасался кривотолков и всякого рода изысканий по поводу кончины главы секретного ведомства. Теперь он числится в моей картотеке несчастных случаев. Пышное расследование окончилось ничем. Но некоторые многозначительные взоры посвященных в наши отношения лиц, я на себе поймал. Что, впрочем, к лучшему. Подобного рода подозрения охладят пыл многих моих недругов. Теперь наступила пора разобраться с Праттом. Люди Тони и мои русские злодеи должны решить данную задачу в ближайшее время. Алиса уже стонет, ей скучно скрываться в Доминикане. Среди прислуги, орхидей и бирюзового моря. Мне бы ее проблемы. Хотя − как сказать…

Еду в скорбный приют. С унылым лицом здороваюсь с толпящимися у могилы родственниками покойного, запечатляю иудин поцелуй на затянутой в черную прозрачную перчатку руке вдовы, рассеянно киваю хмурым соратникам. Смотрю на лакированный гроб, скрывающийся в глубине ямы. Статные морские пехотинцы в белых фуражках и в белых перчатках аккуратно складывают укрывавший гроб флаг. Прощай, Уильям. Твой уход не доставил мне никакого удовольствия, дружище. Наоборот, мне грустно и горько. В первую очередь потому, что подобное ждет и меня.