Взорвать Манхэттен

Андрей Молчанов Взорвать Манхэттен

АБУ КАМИЛЬ. ДО 11.09. 2001 г .

Беда заключалась в том, что Абу Камиль не верил в Аллаха. Если бы он верил в него, то жил бы по предначертанному свыше, а иначе приходилось полагаться исключительно на себя.

Событие, предшествовавшее поселившейся в его сознании крамоле, случилось в детстве, когда с отцом он летел из Багдада в Тегеран. У трапа, простершись ниц, молилась толпа в белых одеяниях, похожая на заснеженную поляну, хотя время намаза еще не подошло, а в истовости лиц, то и дело обращаемых к небесам, сквозила отнюдь не рутинная набожность, обычно сопутствующая исполнению обязательного ритуала. Поодаль от коленопреклоненных простолюдинов держались два шейха в атласных бурнусах. Перебирая четки, они равнодушно взирали поверх голов тех, кто взывал к Всевышнему о благополучии предстоящего полета.

− А почему не молятся эти люди? − спросил Абу отца.

− Они ближе к Аллаху, и, наверное, знают его планы, − ответил тот, и губы его тронула легкая лукавая улыбка.

Эта улыбка трещиной отразилась на юной душе Абу, зародив в нем первые сомнения в истинности веры; так легкий надкол на стекле таит в себе сеть лучиков, разбегающихся впоследствии от больших и малых потрясений извилистыми и глубокими разломами.

И когда Абу Камиль стал двадцатилетним юношей, он окончательно уверился, что религия зачастую − просто узда для должных повиноваться придерживающим ее глашатаям масс.

Он происходил из знатной семьи иракских военных. Отец дал ему отменное воспитание и образование за рубежом. Кроме того, Абу Камиль окончил школу военных летчиков, но судьба распорядилась так, что сдержанного и опрятного молодого человека, владеющего тремя европейскими языками, заметили люди из разведки, пригласив на службу в свое ведомство. Предложение сулило серьезную карьеру, и он согласился без колебаний.

Абу был очень дисциплинированным сотрудником, свои обязанности по службе выполнял неукоснительно и бесстрастно, и вскоре заслужил благосклонность высшего руководства, получив назначение на должность начальника направления, отвечающего за связи с исламскими освободительными движениями, более известными, как всякого рода экстремистские кружки. Манипулирование ими означало немалые выгоды для лидеров многих стран, норовящих таскать из костра печеный картофель чужими руками. А то и просто разжечь тот или иной костер в нужный час в необходимом месте.

Итак, Абу был на хорошем счету в разведке, кроме того, его дядя − армейский генерал, выбился в круг приближенных к президенту лиц, открыто патронируя племянника, что, естественно, отмечалось шефами молодого разведчика, а потому вскоре тот ощутил свою значимость и почтение со стороны многих влиятельных чинов.

Может, иной бы обольстился своим положением избранного, уверился бы в непогрешимости и надежности покровителей, служа вбитым в голову истинам, однако не зря был принят в разведку молчаливый и умный Абу: он неуклонно учился искусству холодного препарирования фактов, извлекая из них выводы − извечно неутешительные. Главным из выводов являлся тот, что его страной управлял деспот, обуянный гордыней. Созданный им аппарат насилия, в котором служил Абу, был грозен и действенен, внушая трепет черному люду, сдерживая неприязнь между шиитами и суннитами, подавляя вольнодумство курдов и отражая шпионские происки Запада. Но нельзя было нападать на соседей, обнаружив при этом слабость и неумелость своей армии, нельзя было замыкаться в своих амбициях на нефтеносной земле, очевидно понимая ее вожделенность для неверных, чья цивилизация создала нынешний мир с его ядерными умными ракетами, спутниками и компьютерами.

Война в Кувейте и первая американская компания открыли Абу истину: будущего у Саддама нет. Он обречен. Но Саддам не только диктатор, это − могучий магнит, и, не стань его, миллионы опилок, выстроенных силовыми полями в непреложный и четкий узор, смешаются в непредсказуемом хаосе. Возможно, со временем картина восстановится, но какое в ней место займет он, Абу, даже и сумев пережить потрясения и погромы? Новый режим не щадит приверженцев режима старого. А спецслужбы − авангард любого режима, и расправа с ними безжалостна совершенно.

Абу тянул с женитьбой, всерьез раздумывая о своем переходе на Запад. Он давно и успешно мог бы выйти с инициативой своей вербовки, поскольку часто бывал за рубежом, но страх перед всеведущей контрразведкой отвращал его от такого шага. Риск был слишком велик, а работа в качестве агента не давала гарантий перемещения на территорию Англии или США. Да если бы и давала, сумел бы он этим воспользоваться, заподозри в нем кто-либо изменника? Оставался самый простой выход: уйти к противнику с информацией. Ее у Абу хватало для самого успешного товарообмена. Но этому плану противостояло одно: он беззаветно и трепетно любил свою семью.