Взорвать Манхэттен

То же относится и к России. Развалив Советы, мы остановились на половине пути. В какой-то момент мы потеряли контроль над ситуацией. И теперь в ней наметились неутешительные тенденции. Морально разложив русских, полностью дезориентировав их, втащив в трясину безверия и потребительства, мы не учли их сноровки в приспособлении к любым обстоятельствам, и они создали новую политическую систему. Ее философия − тотальная коррупция. Ей пронизано все общество снизу до верху, но эта порочная система, тем не менее, работает, и успешно защищает себя. Естественно, до поры. Но сейчас свою власть они уже не упустят, и, пусть действуют с оглядкой на нас, глобальными интересами страны не пожертвуют. Люди из ЦРУ жаловались мне, что вербовки российских чиновников на мотиве их материального интереса практически невозможны. Подачки разведки несоразмеримы с величиной их доходов и всякого рода взяток. Мы прозевали становление их крепнущей самостоятельности. Упустили возможность создания протектората. Но еще не до конца. Мы привнесли в Россию идею паразитизма и отравили ее нашей «новой культурой». Но общество должно бороться с паразитами. Где вы видели улей, где одни трутни? По просторам России еще погуляет вьюга волнений, и во мгле ее можно будет многое предпринять. Но сегодня, когда там утвердилось подобие государственности, надо действовать с оглядкой. Прохлопали ушами, хлопайте в ладоши. То есть, вежливо аплодируйте, русские это любят.

Совет считает, что на них надо давить, а мне видится куда более разумным использовать российскую коррупцию, как самый надежный инструмент. Он не так уж и дорог в использовании, а прибыль от него неизменна. Тем более, все украденное они предпочитают хранить в наших банках. Не исключено и другое: Россия – страна нашего будущего базирования, земля обетованная. Рухни Америка, куда податься? С нашими аппетитами и масштабами нам нужна территория с соответствующим потенциалом. И это только Россия. Она единственная, кто близка Западу и по традициям, и по культуре, хотя органично приемлет ислам, иудаизм и буддизм. Другое дело – накипь ее нынешних дельцов, хищных и глупых крысят. Выбравшись из прошлой советской нищеты, они, мгновенно утратив связь с корнями своей Родины, пустились в ее методичное разграбление. И в психологии их я давно отметил общий стратегический подход к жизни: украсть побольше денег и переехать с капитальцем куда-нибудь подальше от места его обретения. Подсознательная суть жулика, взломавшего мой сейф, наверняка такая же, как и у его сородичей-олигархов.

Наша, американская концепция, − сосредоточение власти над ресурсами, отделение от общей массы населения полезных специалистов для обработки этих ресурсов и − руководство миром с помощью ресурсов и денег, причем ресурсы и есть деньги. Тут мы в чем-то совпадаем с теоретиками Третьего рейха… Китайцы мыслят иначе. Их сущность − в терпении и прилежании. Власть над миром они хотят захватить тихой сапой. В их сказке о Белом Драконе и маленьком желтом человечке, человечек побеждает дракона хитростью, но не убивает его, а, продолжая трудиться в поте лица, принуждает к тому и Дракона, обеспечивающего отныне ему благо и процветание. Китайцы в Европе и в Штатах смиренны и незаметны, но извлекаемые ими прибыли огромны. А вот мусульмане − сила иной природы. Их религия молода и агрессивна, как было в свое время агрессивно и христианство. Их поход на белую цивилизацию будет безжалостен, захватчикам никогда не придет в голову заботиться об угнетенных. И если духовные вожди скажут им о необходимости истребить неверных, невзирая ни на какие собственные жертвы, − что ж, на то воля Аллаха. Преобладая, они не потерпят равенства религий и отличного от их, взгляда на жизнь. Европейцы в данном случае и вовсе не в счет. Их просветительство, христианская терпимость, традиции аристократии, − увядают вместе с ними. Объединения Германии боялись напрасно, тевтонский дух развеялся, словно дымок над дотлевающим костром…

Боль возвращается и торжествует, выкручивая меня, как прачка белье. Мне делают очередной укол и, выждав время, я вновь пытаюсь удовлетворить неотвязный позыв мочеиспускания. Повторяется прежняя пытка. Катетер превращается в огнедышащий паяльник. Скрипя зубами, я посылаю проклятия в равнодушный потолок.

Мне приносят обед, но на пищу я не могу даже смотреть. После меня навещают врачи. Мой завтрашний перелет ими исключается, я понимаю их правоту и уже готов согласиться, но тут звонит Кнопп. У него интересные новости: люди Ричарда только что задержали дружков взломщика. Сам Ричард с минуту на минуту должен появиться здесь, в госпитале.

− Срочно в Вашингтон, − приказываю я. – Не дай никому развязать им языки. Допрос буду вести я.

Ричард входит в палату осторожно, как примеривающийся к краже вор.

Я улыбаюсь ему самой нежной улыбкой.

Он присаживается на край кровати. Пальцы у него заметно дрожат.

− Меня не хотели пускать, − сообщает с обидой. – Кнопп выставил всюду свою охрану. Он что, не доверяет моим ребятам?