Взорвать Манхэттен

– Навернул ты им в самую середину, – ответил морпех, затравленно усмехаясь. – «Линкольн» – как подкова… Ну, я особенно не вникал, сразу к тебе, дверь ты правильно не закрыл, замки бы точно заклинило… Ну, вроде в сознании, но глаза пустые… Отстегнул тебя, на плечо, и – в салон.

– А они-то как?

– Да хрен знает, – отмахнулся морпех. – Тут, как на зло, сразу три тачки принесло со всех сторон, я и газанул…

– А пистолет?.. – Марк судорожно рылся в карманах. Затем, уяснив, что до сих пор одет в перчатки, остервенело содрал их. – Где пистолет?!

– Чего ты орешь?! – рявкнул Виктор. – При таком ударе он и в открытый космос мог улететь! Или мне за ним следить в обязанности вменялось?

– Ну ладно… – примирительно промямлил Марк. – Ствол «левый», моих отпечатков на нем нет… Ты с номеров драпировку снял?

– Пока нет…

– Все, тормози, поехали обратно.

– В смысле? – удивился Виктор.

– Надо посмотреть, чем закончилось дело.

– Бери такси, езжай и смотри. С меня хватит.

– Витя, ты думаешь, меня гложет любопытство? Или мне больше нечем заняться?

– А чем тебе еще заниматься? – угрюмо спросил Виктор.

– Например, уложить в постель ослабший от потрясения организм, – сказал Марк. – Разворачивайся, несчастный трус!

Когда Марк, изнывая от боли в груди, доковылял до перекрестка, то застал там автопогрузчик с перекореженным «линкольном» на платформе, стайку зевак и полицейских, изучающих разбитый почтовый грузовичок, уткнувшийся расплющенным носом в асфальт и словно прикрывающийся в испуге вывернутыми наружу из арок передними колесами.

– Трупы есть? – деловито спросил Марк одного из зевак. Задавать вопросы полиции он не рискнул.

– В «линкольне» – все, как один, – прозвучал категорический ответ.

– А в грузовике?

– Разве не видишь? Колеса впереди машины. Там вообще ужас…

Получив столь недостоверные сведения, Марк крайне разочаровался, но, поймав на себе изучающий взор одного из полицейских, поспешил ретироваться прочь.

– Дело вроде сделано, – резюмировал он, усаживаясь в машину.

– И куда теперь? – хмуро спросил Виктор.

– В Вашингтон, конечно. Послушаем, что творится в доме покойного, возложим цветы на могилу… А потом – к Лиле.

– Это правильно, – сказал Виктор. – Количество сперматозоидов накапливается, надо решать вопрос.

МАКСИМ ТРОФИМОВ

Меня быстренько и небрежно обыскали. Изучили мой паспорт.

– По-русски говорим?

– Немного, – сказал я, привнося в интонацию необходимый акцент. – Было бы с кем.

– Уголовный розыск, капитан Ивченко, – представился мне один из вооруженных парней. – Каким образом вы здесь очутились?

Я объяснил, что мой русский друг Толя, ныне обретающийся в исправительном учреждении, предоставил мне право проживания в покинутом им жилище, дверь которого я открыл, заметьте, собственным ключом.

Другой опер, изучив авиабилет, спросил невпопад:

– Ну и как там, в Америке?

– Без особенных происшествий, – поведал я.

– Мы думали, вернулся хозяин, – сказал капитан.

– Он же в тюрьме…

– Он сбежал, – скорбно поправили меня.

Я горестно развел руками, но, вглядевшись в мою физиономию, признаков сочувствия к себе сыщики не отметили, а потому, пригрозив ответственностью за просрочку регистрации, удалились восвояси, демонстративно опрокинув на выходе стоявшие в прихожей чемоданы.

Справившись с очередным стрессом, я позвонил Ричарду.

– Срочно – в посольство, – сказал он. – Тебя ждет помощник атташе по юридическим вопросам. Запиши его телефон.

Помощник атташе – молодой, бодрый парнишка, встретил меня около южных ворот посольства. Пока я дожидался его, выскочивший из будки караульный мильтон потребовал мой паспорт, затем полюбопытствовал, кого именно я жду и по какому поводу. В вопросах его сквозил напор и азарт начинающего контрразведчика, непременно желающего отличиться. Видимо, здесь, возле проходной, он надеялся поймать крупного шпиона, не иначе.

Впрочем, я был с ним любезен, и он насладился своей значимостью.

Миновав раму металлоискателя, я с провожатым проследовал в здание, поднявшись по стеклянной лестнице на второй этаж.

Уселись в небольшом холле на креслах возле окна.

– Нас просили соединить вас с русской полицией, – начал помощник атташе. – Но только каким образом обозначить ваш статус?

– Как представителя потерпевшей стороны, – подсказал я.

– Вся сложность в том, что наши официальные рекомендации исключены, а дальнейшие ссылки на нас нежелательны…

– Мне нужен выход на ответственного офицера, не более.

На лице дипломата от полиции проступило явное облегчение. Я уяснил, что отношения между американскими и российскими деятелями правопорядка непросты, их отличает натянутость и фальшь, они зависят от конъюнктуры политических игр, а он уяснил мое понимание закавык сотрудничества давних заклятых партнеров.

Полюбовавшись друг другом, мы расстались. А через час я стоял у КП российского правоохранительного департамента, дожидаясь компетентного чиновника. Судя по количеству встреч с его собратьями, сегодня я мог смело отмечать персональный День милиции.

В проходе у турникета мелькали округлые физиономии блюстителей законности.

– Вы… из посольства? – донесся вопрос.