Вызов

Это был настоящий лесной храм, торжественно украшенный к празднику. Высокие деревья, окружающие небольшую поляну, образовывали купол, соприкасаясь друг с другом широкими ветвями. Проход, ведущий к алтарю, был щедро заставлен цветами. Сам же алтарь, выполненный в виде ажурной арки, обвитой плющом, утопал в белых розах и лилиях.

Дилана я увидела сразу, хотя он и стоял ко мне спиной. По тому, как ровно он её держал, обтянутую чёрной тканью идеально сидящего фрака, — господи, он надел фрак! — я поняла, что жених мой находится в последней стадии нетерпения.

Первыми меня заметили шаферы.

Лицо Саймона немедленно расплылось в широченной улыбке. Он энергично мне замахал, но после громкого шика Кэтрин, испуганно одёрнул руку. Макса я пока не видела, правда, свободное пространство между братом Дилана и его зятем указывало, что стоит он именно там. Джейсон — безумно элегантный в классической фрачной тройке — ободряюще мне кивнул, и, ответив на его улыбку, я перевела взгляд на своего без пяти минут мужа. Снова.

Если Дилан ещё не догадывался о моём появлении, то шум встающих гостей красноречиво об этом поведал. А потом он повернулся…

Ангелы господние!

Под чёрный свадебный фрак Дилан надел атласный жилет изумрудного цвета, перекликающегося с цветом платьев подружек невесты. Острые как бритва края шёлковой рубашки нависали над искусно повязанным галстуком с брильянтовой заколкой. Стройные ноги обтягивали зауженные чёрные брюки. Дилан излучал такую безудержную мужскую сексуальность, что я почувствовала волну непреодолимого влечения.

Он мой! Мой!!! Мой дьявол-искуситель смотрел на меня горящими глазами. Мой личный бог ждал меня у алтаря.

Неужели это я — та, что заставила эти глаза сиять? Неужели я — та счастливица, что безраздельно будет владеть им всю жизнь? Неужели это он будет всю жизнь владеть мной?

До конца своих дней я буду помнить с каким обожанием и восхищением Дилан смотрел на меня, пока я шла к нему по проходу лесного храма. Этот взгляд притягивал, и, мне стоило неимоверных усилий не побежать. Вместо этого я степенно вышагивала вдоль рядов, заполненных гостями, стараясь не сбиться с шага и не поскользнуться на нежных розовых лепестках, усыпавших светло-зелёную дорожку.

Как же сильно я любила его в эту минуту! Едва ли можно любить сильнее.

Я шла к главному мужчине моей жизни. Шла к свету и радости совместного будущего. И в тот миг, когда я наконец оказалась рядом, лучи закатного солнца пробились сквозь разлапистые ветви вековых сосен и осветили нас мягким золотистым светом.

Гости восхищённо ахнули.

На мгновение всё замерло, будто сама вечность постаралась запечатлеть этот миг. А потом я вложила свою ладонь в протянутую руку Дилана и…

… поднялась на три ступеньки к алтарю.

Я могла бы провести так остаток жизни: стоя в этом благословенном месте, смотреть в светящиеся от счастья глаза любимого. Лишь на секунду я отвлеклась, отдав Кэтрин букет. Дилан сразу завладел моей второй рукой и, поднеся её к губам, нежно поцеловал.

Я не слышала ни слова из того, что говорил священник. Я вообще ничего не слышала и не видела. Был только он, держащий мои дрожащие руки. Был только он, вбирающий меня в себя. Я знала, Дилан видит то же, что вижу я в его наполненных безграничной любовью глазах. То, что происходило сейчас — венчание наших душ, — уже случилось давным-давно, в тот самый первый миг, когда встретились наши взгляды. И чтобы ни было с нами после, где бы мы ни были и с кем, сейчас наши души пели — соединённые и счастливые.

Никаких клятв мы не произносили. Они не были нужны — мы и так знали, что обещаны друг другу. И когда священник спросил Дилана о его согласии взять меня в жены, мой любимый произнёс:

— Да. Всем своим сердцем.

— Всем своим сердцем и душой — да! — ответила я, когда пришла моя очередь.

Дилан надел мне тоненький золотой ободок на палец. Еле справляясь с дрожью в руках, я сделала то же самое, ввинтив кольцо на безымянный палец его левой руки.

— Властью, данной мне Богом и законом штата Вашингтон, объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту.

Вот этот поцелуй и стал нашей клятвой. Мой — теперь уже по всем земным и небесным законам, — муж осторожно привлёк меня к себе. Одной рукой он обнял меня за плечи, другую положил на живот. Я прильнула к нему всем телом. Под гром аплодисментов и яростный свист Саймона, Дилан наклонился, и, прежде чем наши губы встретились, я услышала его шепот: "Я люблю тебя".

Когда через тысячу лет мы оторвались друг от друга, я смогла ответить ему тем же.

— Я люблю тебя. Ты мой, а я твоя. Навсегда.

— Я твой. Навсегда.

Дилан протянул мне руку, помогая сойти с алтаря.

"Пятьдесят три, пятьдесят четыре…"

— Пятьдесят пять!

Его брови удивлённо взлетели.

— Милая?

Счастливо улыбаясь, я помотала головой:

— Всё хорошо. Теперь всё хорошо, любимый.

Первыми нас поздравили дети.