Вызов

То, что Агата не испугалась, было мне на руку — можно было попробовать рассказать ей, что с нами происходит на самом деле, и не бояться, что она со страху наделает каких-нибудь глупостей. Впрочем, прежде чем что-то рассказывать, нужно было попробовать выяснить, откуда её привезли в Восточный.

— Мне знакомы твои ощущения, — сказал я. — Это всё нелегко принять. Но я рад, что ты смогла хоть что-то вспомнить.

— Не так уж и много, — с нескрываемой досадой уточнила Агата и вздохнула.

— Но ты вспомнила своё имя, а это не так уж и мало.

— Я его не вспомнила. Всё очень непонятно. У меня в голове будто прокрутили обрывки каких-то видеозаписей, и я не поняла, что на них было. Судя по всему, это были мои воспоминания, но я не смогла узнать ничего из того, что увидела. Какие-то люди, непонятные места, большой город, и всё это показалось мне совершенно незнакомым. Понимаешь?

— Пытаюсь понять. Скорее всего, память показала тебе в виде сна что-то из твоего прошлого, а вот вернуться полностью не вернулась. «Звук» был у твоих «видеозаписей»?

— Да, конечно. Иначе с чего бы я решила, что меня зовут Анной? Какая-то красивая женщина меня так называла. Несколько раз. И мне кажется, это была моя мама. Что-то родное ощущалось при виде неё.

— Она что-нибудь ещё говорила?

— Да. Много чего.

— А поточнее?

— Она говорила на каком-то непонятном языке. По обращению ко мне я поняла, что Анна — моё имя, а вот всё остальное…

Агата-Анна тяжело вздохнула, а я поймал себя на том, что называю её про себя двойным именем. Надо было это прекращать — пока мы не покинули центр, путаться в именах не стоило, имело смысл продолжать называть девушку Агатой, и от неё требовать, чтобы называла меня исключительно Робертом, несмотря на то, что я раскрыл ей моё настоящее имя.

Сначала я решил, что погорячился с этим признанием, но потом подумал, что так лучше — это должно было нас сблизить. А ещё после слов Агаты, что она не смогла понять, о чём говорила женщина в видениях, я лишний раз отметил, что мы продолжали разговаривать на немецком языке. Это лишний раз показывало, что память к Агате не вернулась.

— Будешь третий раз пить зелье? — спросил я.

— Нет, — ответила подруга. — Я боюсь.

— Тогда просто расскажи мне, что ты видела — попробуем определить откуда ты.

— Не думаю, что по этим обрывкам получится определить мой родной город.

— Речь не про город, а про страну.

После моих слов Агата невольно вздрогнула, и я поспешил объясниться:

— Я вполне допускаю такую возможность. Ты ведь уже поняла, что ты не Агата, правильно? Так вот, вполне возможно, что ты и не полька.

— А кто я?

— У меня есть некоторые предположения, но, чтобы их проверить, ты должна мне рассказать всё, что видела под действием зелья. И слышала. Особенно важны имена, фамилии, названия.

— Да ничего особенного я не видела и не слышала. Два раза меня назвали Анной. Всё остальное я просто не поняла. Видела большой красивый дом. Много людей. Надписи на незнакомом языке. Там было какое-то мероприятие, и висели надписи, такие торжественные на больших лентах.

— Попытайся хоть одно слово вспомнить.

— Я не могу, не обратила внимание. Помню лишь, что это не немецкий. Может, это был польский, — Агата замолчала, растерянно на меня посмотрела и добавила: — Если я полька, то почему я не помню польский язык?

— Потому что, как я тебе уже говорил, не факт, что ты полька. Попытайся вспомнить хоть одно слово. Это очень важно.

— Пытаюсь. Но там буквы были не совсем привычные.

— Кириллица? Некоторые буквы, как в немецком алфавите, но много других, да?

— Да.

— Мне нужна бумага и ручка.

Агата принесла письменные принадлежности, отдала их мне и спросила:

— Что ты хочешь сделать?

Я ничего не ответил, лишь написал на листе бумаги крупные буквы: Ч, Ш, Ы, Ф, Ц, Д, Ж, Я и Ю. Это были далеко не все отличающиеся от латиницы буквы русского алфавита, но этого вполне хватало. Протянув Агате листок, я спросил:

— Эти буквы там были?

— Вот эти точно! — радостно воскликнула Агата и показала на буквы Д и Ж. — Это что-то значит?

— Это значит, что ты, скорее всего, русская.

— Что?

— Я говорю, Анечка, что ты русская, и теперь, дорогая моя подруга, тебе придётся с этим смириться. Но поверь мне, это не страшно, — эту фразу я произнёс на русском, после чего добавил на немецком: — Похоже на ту речь, что была во сне?

— Вроде похоже, — ответила Агата и тут же спросила: — Это ты сейчас по-русски говорил?

— Да, дорогая моя, — я старался не звать подругу по имени, так как не мог выбрать, какое в этой ситуации лучше использовать. — Я говорил по-русски. Потому что я русский. И ты тоже. Мы с тобой русские.

— Русские… — растерянно пробормотала девушка. — А это хорошо или плохо?

— Это непросто.

Я обнял подругу, поцеловал её и добавил:

— Но не переживай, всё будет хорошо. Нас двое, мы не пропадём.

Агата, некоторое время сидела молча, пытаясь осознать и переварить информацию, затем спросила:

— Если мы русские, то что мы делаем в Польше?

— А вот это интересный вопрос. И мне кажется, что я могу на него ответить, но готова ли ты сейчас к этой информации?